Николас Пиледжи - Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение

Когда мы добрались до ресторана за пределами города, нас уже поджидали двое парней Тони. Они взяли столик в задней части.

Не успели мы усесться, как к нам подбежал какой-то парень. “Мистер Розенталь, – произнес он, – позвольте представиться. Я владелец данного заведения. Я видел вашу фотографию в газете и хочу вас заверить, что мы полностью на вашей стороне. Как вам обслуживание? Желаю вам хорошего вечера”.

Я ответил ему, что все в порядке, и поблагодарил его, но я был в ужасе оттого, что он узнал меня. Затем, вместо того чтобы уйти, он повернулся к Тони.“Мистер Спилотра, – он произнес фамилию Тони с «а» на конце, – разрешите представиться?”

Тони встал, положил свою руку парню на плечо и как бы невзначай отвел его шагов на двадцать в сторону, за пределы нашей слышимости.

Я видел, как Тони пожал руку парню и как парень расплылся в улыбке, но после этого я увидел, что бедняга побелел, развернулся и ушел на кухню.

Тони просто сиял, когда вернулся за столик.

– Черт возьми, что ты сказал тому парню? – спросил я его.

– Ничего, – ответил Тони.

Как потом выяснилось, слова Тони были следующими: “Моя фамилия не Спилотра, придурок. Ты меня никогда не видел. Фрэнка Розенталя здесь тоже не было. Если я узнаю, что ты это хоть кому-то растрепал, я превращу твою забегаловку в боулинг, а тебя положу вместо кеглей”».

Спилотро прослушивали, за ним следили, его изматывали арестами, ему выдвигали обвинения. Но его так и не признали виновным. За первые пять лет его пребывания в Вегасе в городе произошло больше убийств, чем за предыдущие двадцать пять лет. Ему вменяли убийство крупье из «Сизарс-Пэлас» по имени Красный Килм, но дело так и не дошло до суда. Его подозревали в убийстве Рика Манци, мужа Барбары Макнейр, который был замешан в неудачном сбыте партии наркотиков, но на подозрениях все заглохло. Улыбаясь и приветствуя собравшихся, Спилотро появлялся в суде со своим адвокатом Оскаром Гудманом, а телерепортеры ловили каждый кадр. Рассказывает Фрэнк Куллотта: «Чем больше репортеров видел Оскар, тем дальше от входа он старался запарковать свою чертову тачку, чтобы его интервью получилось как можно длиннее. Тони безгранично доверял Оскару. За все годы, проведенные в Вегасе, он никогда не торчал больше двух часов в тюрьме, ожидая выхода под залог. Когда я намекал ему насчет Оскара, который, по моему мнению, просто играл на публику, Тони обычно кивал и начинал жевать свой большой палец. Он постоянно грыз кожу вокруг своего правого большого пальца. Иногда палец выглядел ужасно замусоленным и обгрызенным.

Позже, когда Оскар разбогател, Тони любил смотреть на высокое кирпичное здание, которое Оскар построил на Форс-стрит и повторять: “Я построил это здание”. Будто он гордился этим. Но я никогда не мог понять, почему Тони так любил Оскара. Этот парень – адвокат. Он сделал состояние на Тони. Я бы никогда не стал доверять человеку, который носит фальшивый “Ролекс”».

Брак Левши по прошествии двух или трех лет стал напоминать провальную ставку. Джери родила сына, его назвали Стивен, и она очень его любила; но роль домохозяйки, которую отводил ей Левша, казалась ей слишком ограниченной, особенно после того, как он сам отказался играть по им же самим придуманным правилам. Левша днем и ночью работал в казино, и Джери стала подозревать его в связях с другими женщинами. Она рассказывала своей сестре о чеках на ювелирные украшения и подарки, которые она находила в его карманах, относя костюмы в химчистку. Когда она обвинила его в интрижках, он назвал ее сумасшедшей. Он сказал, что она злоупотребляет алкоголем и таблетками.

Поэтому Джери начала гулять. Иногда она уходила на всю ночь. Иногда пропадала все выходные. Левша стал все чаще нанимать частных детективов, чтобы выслеживать ее. Он приезжал в ее любимые бары и требовал, чтобы она немедленно возвращалась домой. В конце концов, он стал угрожать ей разводом. Он пригласил ее в офис Оскара Гудмана и показал официальные медицинские заключения, свидетельствующие о ее зависимости от алкоголя и антидепрессантов. Он ясно дал понять, что дни ее власти и достатка закончились, и теперь она рискует лишиться родительских прав.

«Джери не хотела все потерять, – рассказывала ее сестра Барбара Стокич, – но Левша мог принять ее назад только при условии, что она родит ему второго ребенка и постарается держаться подальше от таблеток и выпивки. Я знаю, что Джери не хотела второго ребенка, но это был ее единственный шанс не вылететь на улицу. Она рассказывала мне о том, что у него огромная власть. Что суды и судьи принадлежат ему. Что против него она бессильна.