Александр Королев - Илья Муромец

Ну что же, у каждого времени свои приоритеты и, соответственно, свои герои. Недаром Б. Б. Гребенщиков пел в 1990-е годы:

Наверное, своеобразной усмешкой постмодернистского мировоззрения является и превращение добротных северных изб Каргополья в дачи. Хотя в условиях, когда огромные срубные дома в заброшенных деревнях в основном гниют пустыми с выбитыми окнами, такое использование хоть как-то продлевает их существование.

Менее всего мне хотелось бы еще раз повторять те выводы, к которым мы пришли выше. Допускаю, что прочитанное могло у кого-то вызвать внутреннее, эмоциональное несогласие и даже раздражение: Илья Муромец — самый популярный русский былинный персонаж, и у каждого русского, знакомого с его могучим образом, есть свое представление о том, каков он, наш богатырь. Наверное, кто-то остался недоволен тем, как описана история возникновения былинных сюжетов, кому-то казалось (или кажется), что былинный Илья возник значительно раньше (или позже), а у кого-то имеется собственная версия того, кто мог выступить в роли прототипа Ильи… Ну что же, я буду рад, если книга даст читателю дополнительный материал для размышлений. Возможно, это заставит кого-то всерьез заняться изучением былин. И именно для тех, кто озадачится такими изысканиями, скажу то, что, впрочем, и так ясно: многое из написанного в книге — скорее предположение, нежели истина. На то он и фольклор! Другое дело, что материалами для воздвигнутой здесь конструкции послужили результаты трудов многих и многих поколений достойных ученых — собирателей и теоретиков фольклора. Материалы подбирались добротные, поэтому и получившаяся постройка имеет, как мне кажется, довольно солидный вид. Но я не исключаю, что появится некий сильный человек, походит он, походит вокруг того, что получилось, увидит, наконец, слабое место — какой-то не так поставленный «кирпичик», потянет за него и вытащит. Конструкция накренится и рухнет. Вот только если человек этот разрушит воздвигнутое другим не из одной злости, а с целью построить новое — более надежное здание, то он оглядится и… примется возводить свою конструкцию всё из тех же материалов — благо они уже под рукой. А меня будет греть мысль, что кое-какие «кирпичики», мной лично изготовленные и к прежней конструкции прилагавшиеся, и здесь пойдут в дело. И постройка поднимется выше — ведь и свои «кирпичики» этот сильный человек принесет. В общем, дерзайте!

Илья Муромец, как и другие русские богатыри, чьи образы возникли раньше или позже его, достойны того, чтобы люди тратили время на изучение былин. Илья, конечно же, всегда будет стоять среди своих товарищей на первом месте — таков характер этой эпической фигуры. Поразительно, какой все-таки замечательный он прошел путь — как, будучи одно время не самым значительным фольклорным персонажем, он сумел не только потеснить ныне забытых Рогдая или Усмошвеца, но и затмить сверхпопулярного когда-то Алешу Поповича, смешаться с Ильей-пророком и стать своим для людей из самых разных социальных слоев!

Как уже было показано, собрать былины об Илье Муромце в одну биографию нельзя — разные былины отражают разные эпохи, ведут свое происхождение из разных источников и по своему содержанию существуют автономно. И в то же время в эпических сказаниях об Илье все-таки отразилась одна великая история жизни — история жизни нашего народа! Именно потому, что в Илье Муромце воплотился не один какой-то могучий человек, а многие и многие поколения русских, наш Илья — воин-богатырь и святой, придворный и крестьянин, буйный казак и истребитель разбойников, кабацкий пропойца и смиренный постник. Он то грозит убить князя, то трогательно оберегает его от опасного свиста Соловья-разбойника, то строит церкви, то стрелами сбивает церковные золоченые маковки. Он разный — так же как и мы, русские, в разные моменты нашей истории.

Илья Муромец — это настоящий национальный герой, стопроцентно русский характер. В своих действиях он руководствуется чувством справедливости, которое иногда заводит его слишком далеко по пути отстаивания этой справедливости. Илья наделен сильно развитым чувством собственного достоинства. Но даже дойдя до ссоры с оскорбившим его князем, который, в общем, плохо ценит богатырскую службу нашего героя, Илья всегда способен забыть обиду и выступить против общих с князем врагов — просто потому, что таким образом он сможет постоять за вдов и сирот, за веру христианскую, за весь Киев, в образе которого воплотилось государство Российское. И в своем подвиге Илья никогда не руководствуется личными интересами — местью, расчетом или надеждой на воздаяние (небесное или земное). На земное воздаяние (от власти) надеяться не стоит, что же касается небесного, то и оно недостижимо: Илье ведь смерть на бою не писана. По крайней мере, в это он твердо верит. А потому и к смерти богатырь равнодушен. А еще Илья убежден, что ехать навстречу опасности должен самолично, поскольку ему «не кем заменитися».