Александр Королев - Илья Муромец

Владимир после общения с красавицей Анной окончательно убеждается в том, что «новая вера не в пример краше», и отправляет немолодую Рогнеду в монастырь (специально для этого основанный). В жены Соловью Будимировичу он отдает Забаву. Соловей тут же принимает крещение под именем Савелия. Завершается пьеса картиной свадьбы Владимира с Анной и Соловья с Забавой. Пока гости пьют, пляшут и разгадывают двусмысленные загадки (типа: «Мохнатенько, косматенько, в середине сладенько»), Чернавка похищает оружие, доспехи богатырей и передает разбойникам. Вооружившись, Угар с ватагой врываются в зал, князь и богатыри в панике прячутся под стол и скамьи, недолгое сопротивление оказывает лишь Соловей Будимирович. Товарищи Угара освобождены. Разбойники грабят присутствующих и уходят, уводя с собой связанного Соловья. Угар, презрительно оглядывая ноги, торчащие из-под скамей, произносит по адресу богатырей:

После исчезновения разбойников Владимир и богатыри вылезают из своих укрытий и приходят к выводу, что те их не тронули потому, что «испужалися». На радостях все пускаются в «вакханальный пляс».

Демьяну Бедному представлялось, что он своим произведением наносит удар по «трем титанам» прежнего режима — православию, самодержавию и народности. Позднее сочинитель давал к «Богатырям» следующие пояснения: «Ведь я привык думать, что Византия пришла к нам с крещением. А византизм было страшное для меня слово. Ведь мы с крещением получали византизм, восток. Мы повернулись спиной к Западу. Византия от Рима отошла и дала нам наиболее порочную форму христианства. Как это христианство ни является прогрессивным, но форма была настолько жуткая для нас, что дала и обоготворение царской власти, дала нам московских государей. Эта идеология византизма держала нас до Октября, т. е. если византизм был прогрессивен на тот момент, то потом он стал для нас хуже татарского ига, он отвратил нас на сотни лет от Запада. Даже поляки рыцарство свое создавали, войско создавали, и эти войска били Россию. Византизм этот был обскурантизм. При всех тех культурных явлениях, как, например, грамота и вообще, учитывая всю культуру, мы говорили не о культуре, которую принес византизм, а больше говорили об ужасах, которые он нам дал. Да и сама конструкция восточного православия была не к укреплению русского государства». {485} Пьеса казалась автору настолько удачной, что он даже опубликовал 24 октября 1936 года в «Правде» статью о готовящейся премьере, думая привлечь к постановке большее внимание. И ему это удалось. На шестое представление «Богатырей» 12 ноября того же года пришел даже председатель Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотов. Выдержал Вячеслав Михайлович только первый акт, возмутился от вида пьяных богатырей и покинул театр, дав происходящему вполне объективную оценку: «Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди». Уже на следующий день Всесоюзный комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР вынес постановление «О пьесе „Богатыри“ Демьяна Бедного». Превращение разбойников в революционеров было определено как неверное, а крещение Руси, названное в постановлении «положительным этапом в истории русского народа», в трактовке Демьяна Бедного определено как «антиисторическое и издевательское». Пьесу сняли с репертуара как «чуждую советскому искусству», а на Демьяна Бедного обрушился настоящий шквал газетной критики. 21 ноября состоялось заседание бюро секции поэтов Союза советских писателей, на котором А. А. Сурков заявил: «Вся пьеса Демьяна Бедного проникнута вульгарным отношением к вопросам истории. Фашистская литература говорит, что в России нет народности, не имелось и государственности. В связи с такой трактовкой вся концепция Демьяна Бедного имеет политически вредное направление. Демьян Бедный… опростил, вульгаризировал весь русский исторический процесс». {486} А. Я. Таирова отстранили от руководства, а Камерный театр на два года слили с Реалистическим театром Н. П. Охлопкова. Для Демьяна Бедного все закончилось исключением из партии и изгнанием из Союза писателей. Из произошедшего он сделал печальный вывод: «Не в свои сани не садись — черт знает куда приедешь». {487}