Александр Королев - Илья Муромец

Слов нет, для сказителей и сказочников в конце 1930-х годов были созданы, можно сказать, тепличные условия. Крестьян возили по стране, показывая им достижения индустриализации, музеи, памятники, демонстрируя фильмы и читая прессу, их собирали на всевозможные слеты, им давались звания, персональные пенсии, присуждались высокие награды, они отдыхали в отличных домах отдыха — все это должно было стимулировать народное творчество. И, надо сказать, стимулировало. Внимание власти подкупило даже стариков Ф. А. Конашкова и И. Т. Фофанова. С полуграмотными, но талантливыми людьми занимались опытные фольклористы (та же А. М. Астахова), теперь взявшие на вооружение тезис, выдвинутый в 1933 году Ю. М. Соколовым, — о возможности активного вмешательства в процесс создания произведений устного народного творчества и даже руководства таковым. Немалую роль играли журналисты и профессиональные литераторы, «работавшие» со сказителями, подсказывая им темы, а затем помогая создавать новины. В этом процессе смешались и искренний восторг его участников от успехов своей страны, и горячее желание поддержать свой народ в том огромном напряжении сил, которого требовал промышленный прорыв 1930-х годов, и вполне меркантильные расчеты. С точки зрения своей фольклорной составляющей новины, разумеется, не имели никакой ценности. «Дело в том, что в былинной традиции мы не знаем случаев отражения соответствующими поэтическими средствами исторических личностей, современных сказителю… Традиционная былина, в отличие от плача, не склонна была откликаться на сиюминутные политические интересы. Напомним, что в поэтике былин принципиально важное место занимает категория эпического времени. Былины — это произведения о „золотом веке“ русского богатырства. Эпическое время… никак не стыкуется с актуальным политическим содержанием. В связи с этим советские былины (новины) представляются нам абсолютно искусственным жанром». {491}

Среди сказителей, так или иначе втянутых в процесс создания новин, стоит особо выделить вышеупомянутых П. И. Рябинина-Андреева и М. С. Крюкову — представителей двух знаменитых династий сказителей, он — из Олонии, она — из Архангелогородчины.

Петр Иванович Рябинин-Андреев был сыном Ивана Герасимовича Рябинина-Андреева, пасынка знаменитого Ивана Трофимовича Рябинина. Петр Иванович с детства четко осознавал, что исполнение былин — дело почетное и прибыльное. Он вырос в достатке, застал деда Ивана Трофимовича, слушал, как тот поет былины, видел, каким уважением окружен, знал и о том, что старика царь с царицей слушали, и о том, как деду рукоплескали в столицах и за границей, он мог подержать в руках памятные подарки. Дед и бабка заставляли совсем маленького Петрушу петь былины, наделяя крендельком и копеечкой. Пел былины и отец, от него Петр их также перенимал. Потом начались революция, Гражданская война, стало не до былин. Но вот как-то в голодном 1921 году, когда январским морозным днем они с отцом вернулись из леса, куда ездили за дровами, дома их ждала гостья — настоящая городская барышня, которая приехала за былинами. Это была петроградская студентка Анна Смирнова. Девушка расстроилась, узнав, что старик Иван Трофимович уже лет десять как помер, и тут же предложила Ивану Герасимовичу петь былины. Несмотря на усталость, тот сразу согласился. Шестнадцатилетний Петр был тогда среди тех, кто слушал это пение при лучине. Потом отец еще ездил в Петроград, где за ним записывали, его слушали и, конечно, рукоплескали. В 1926 году, когда Петр был уже женат, к ним в деревню Гарницы опять приехали фольклористы — члены экспедиции Соколовых «По следам Рыбникова и Гильфердинга». Они хотели встретиться с Иваном Герасимовичем и были потрясены, узнав, что за 50 дней до их приезда сказитель, которому было чуть более пятидесяти лет, скончался. Тогда-то они взялись за других Рябининых, в том числе за Петра. Оказалось, что двадцатилетний парень чистым и ровным голосом великолепно исполняет былины — тщательно их воспроизводит, не упускает деталей, соблюдает ритм. Немного смущало, что Петр, в отличие от традиционных исполнителей-стариков, был равнодушен к содержанию и не верил в реальность того, о чем поет. Он пел хорошо, но процесс пения былин привлекал младшего Рябинина-Андреева прежде всего тем внешним эффектом, который оказывало его представление на зрителя. Начались концерты, гонорары, записи фольклористов. Поначалу исполняя былины без особого удовольствия, как бы стесняясь, Петр Иванович постепенно вошел во вкус. Он имел начальное образование и хорошо знал цену и себе, и всей своей фамилии, гордился тем, какую роль сыграли его предки в истории открытия былинной традиции в Заонежье. Кстати, Петр Иванович был не единственный из Рябининых — потомков легендарного Трофима Григорьевича, кто понимал, какой капитал эта фамилия. Но он был единственный, кто знал рябининскую былинную традицию. Ну а во второй половине 1930-х, во времена начавшегося фольклорного бума, слава его достигла пика. О Петре Ивановиче писали газеты, он много выступал, частенько наведывался в столицу, участвовал в важных совещаниях. Сотрудник Карельского научно-исследовательского института культуры В. Г. Базанов в 1936 году сделал записи былин в исполнении Петра Ивановича; в 1938 году Рябинина-Андреева приняли в Союз писателей СССР, была издана книга «Былины П. И. Рябинина-Андреева», тогда же Петра Ивановича наградили орденом «Знак Почета» и дали персональную пенсию. {492}