Фёдор Головкин - Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания и анекдоты

Эти чувства нашли себе оценку в Швейцарии, и город Лозанна поднес графу Каподистрия почетное гражданство.

«Frankreich und die Bourbons, im Jahre 1814» Aus des in Lausanne privatisirenden russischen Grafen von Golovkin: Considérations sur la constitution morale de la France Genève chez Pachoud 1815, von Posselt (Europaeische Annalen). ( Франция и Бурбоны в 1814 г . — из сочинения проживающего в Лозанне русского графа Головкина: «Рассуждения по поводу нравственного состояния Франции», Женева, у Пашу 1815, статья Поссельта в Европейских Анналах).

Вот место, которое, по всей вероятности, вменили в вину Головкину: «Первым результатом победоносного союза было установление публичного права, которое даже самое взвинченное воображение могло лишь с трудом понять, которое должно было окончательно уничтожить нравственность и религию и которым восхищались всего только несколько дней наиболее заинтересованные в нём лица… Победоносные государи захотели посоветоваться с побежденными народами по поводу образа правления, который им больше всего подошел бы… Они не предвидели, что подобною санкцией мятежа и преступления в лоне иностранного народа они выдавали вольную революции в собственной стране… Казалось еще менее правдоподобным, чтобы они могли унизить себя до такого безнравственного поступка, как предложение трона генералу или счастливому авантюристу, как Бернадотт, существование которого есть не что иное, как прискорбный памятник их прежней снисходительности».

В бумагах графа Федора нашелся черновик его ответа графу Каподистрия, состоящий в следующем: «Ваше Сиятельство,

Так как я вызвал неодобрение Его Величества Государя Императора, я сожалею, что причинил неприятность тому, которого Вы называете Шведским королевским принцем. Но на что он жалуется? Разве мое имя связано с сочинением, которое составило бы мою гордость, в виду защищаемых им принципов и смелости, с которой автор их защищает? И если он так интересуется тем, что я говорю и делаю, то как же он не знает сколько времени я уже отстранен от дел и какое расстояние меня от них отделяет? Пусть он успокоится. Когда представится случай вступиться за интересного молодого человека, племянника моего всемилостивейшего Государя, то защита его интересов наверно не будет поручена мне.

Я остаюсь и пр.»

По-видимому это то же самое письмо, вариант которого граф Федор приводит в своем письме от 24 ноября 1816 г. к своей кузине г-же Местраль д'Аррюфан. (См. выше).

В этом письме идет речь о двух маленьких князьях Суворовых, Александре и Константине Аркадьевичах, внуках фельдмаршала, которых граф Федор застал во Флоренции предоставленных попечению их матери, особе слишком легкомысленной, чтобы наблюдать за развитием внуков героя. «Я испросил разрешения императора Александра и получил его иметь за ними наблюдение в самый решительный момент их жизни», — пишет граф Федор. Прибавим со своей стороны, что Александр Аркадьевич сделал честь своему покровителю и своим учителям.

Елена Александровна урожденная Нарышкина (1785–1855), вышедшая вторично замуж за князя Василия Сергеевича Голицына (1792–1856).

Огюст Габриель-де-Франкто, граф де-Коаньи (1740–1817).

Герцогиня Флёри, известная под именем Эмэ де-Коаньи, которую Андре Шенье обессмертил знаменитыми стихами «La Jeune Captive» (Молодая невольница), см. о ней вышедшую недавно книгу Этьена Лами.

Непередаваемая по-русски игра слов: «chambre des députés» и «chambre des dépités». Прим. перев.

Герцогиня Барри (урожденная принцесса Бурбонская обеих Сицилий), свадьба которой с герцогом Барри (вторым сыном графа Артуа, впоследствии короля Карла X) была отпразднована 17 июня 1816 г.

Здесь намек на демократические тенденции Людовика XVIII, который вначале искал сближения с рабочим классом. Предместье Сент-Антуан — рабочий квартал в Париже. (Прим. перев.)

Это намек на пребывание графа Федора в замке Вюлльеран, близ Лозанны, владении его родственников де-Местраль.