Ким Филби - Неизвестный Филби

Примерно в то же время я получила второе замечание. Но если первое было заслуженным, то второе — несправедливым и очень меня обидело. Это случилось у Блейков, где находились также Валентин с женой и Святослав. Две пары танцевали в смежной комнате, а мы с Кимом и Святославом оставались в другой. Повисла неловкая пауза, и я, чтобы нарушить молчание, спросила Святослава, как он относится к танцам. Он не успел ничего сказать, так как за него ответил Ким:

— Неприлично приглашать мужчину танцевать.

Этого у меня и в мыслях не было. Я выскочила из комнаты как ошпаренная и убежала домой в слезах. (Вообще первое время жизни с Кимом мои глаза частенько бывали на мокром месте: наверное, сказывалось нервное напряжение.)

Тогда я не понимала, что такому поведению Кима есть простое объяснение: он был очень ревнив и даже столь невинное занятие, как танцы, воспринимал болезненно. Ему понадобилось некоторое время, чтобы убедиться в моей преданности и успокоиться.

Однажды, прочитав о Киме очередную статью в английской прессе, я вслед за журналистом стала поддразнивать его:

— Womaniser [27] Дамский угодник (англ.). .

Он на это очень серьезно ответил:

— У меня всегда была только одна женщина, — что звучало парадоксально (при его-то четырех женах!) только на первый взгляд.

В отличие от некоторых «примерных» мужей, проживших всю жизнь с одной женой, у Кима, насколько мне известно, не было параллельных связей.

Первый брак Кима можно считать фиктивным. Он сам называл его «политическим». Ким познакомился с Литци, австрийкой польского происхождения, в 1932 году в Вене, куда приехал по рекомендации французских коммунистов. В феврале 1934-го они поженились, а в мае уехали в Лондон. Литци была членом Коммунистической партии Австрии, в то время нелегальной, и подвергалась преследованиям полиции. Только благодаря браку с Филби, получив британский паспорт и выехав из страны, Литци избежала ареста. Их брак оказался недолговечным. С отъездом Кима в Испанию в 1937 году пришел конец этому союзу.

В 1939 году, во время короткого отпуска в Лондоне, перед отбытием во Францию корреспондентом «Таймс», Ким познакомился с Айлин. Впоследствии она стала его женой и матерью всех пятерых детей.

Ким работал в Бейруте, когда получил известие о смерти жены. Айлин скончалась в Лондоне в 1957 году. Вскоре он женился на Элеоноре. Ей пришлось пережить его исчезновение из Бейрута в 1963 году. Элеонора дважды побывала у Кима в Москве, но в 1965 году они распрощались навсегда. Элеонора уехала в Америку и там умерла в 1968 году.

Ким сразу и безоговорочно принял мою семью. И это было не просто данью уважения ко мне. Он искренне привязался к моим родным, чьи проблемы принимал близко к сердцу. Ким очень любил и почитал мою маму:

— Мне бы стоило жениться на тебе хотя бы ради такой тещи, — говорил он и называл ее «мама», хотя она была на десять дней моложе его.

Моя мама прожила трудную, типичную для людей ее поколения жизнь. Она помнила революцию и войну, репрессии и бомбежки, разруху и голод. Ким восхищался мужеством и стойкостью наших стариков и не мог не заметить их полунищенского существования. Встречая дряхлых, сгорбленных старушек, он говорил:

— Это они выиграли войну!

Он не мог спокойно пройти мимо, чтобы кому-нибудь не помочь — перевести через дорогу, донести сумку, проводить до дому. Его раздражали бравурные речи и лозунги:

— Наша прекрасная молодежь! — передразнивал он и возмущался: — Почему никто не говорит о стариках, об их бедственном положении? Вот кому надо помогать!

Что бы он сказал теперь, увидев толпы нищих?!

Однажды Киму принесли небольшой гонорар. Он не хотел брать эти деньги и просил передать их в фонд вдов. Ему ответили, что у нас не существует благотворительных организаций, и напомнили о вполне конкретной вдове — его теще. Ким успокоился, подарив ей свой гонорар. (Такие слова, как «милосердие», «благотворительность», уже затертые сегодня, в те времена вовсе не употреблялись, считались унизительными для советского человека.)

Бывая у нас, мама непрерывно хлопотала по хозяйству. Ким не мог к этому привыкнуть и с беспокойством спрашивал:

— Почему мама никогда не отдыхает?

Он также возмущался, что она неправильно питается, по русской привычке злоупотребляя хлебом в ущерб более полезным продуктам, и сам составил для нее дневной рацион. Перевоспитать маму ему так и не удалось. Зато Ким сумел приучить ее к шампанскому. Более того, однажды попробовав коктейль «шампань», она сама напоминала: «С коньячком, пожалуйста!» В час вечернего «дринка» Ким не забывал занести маме в комнату рюмочку коньяка или ликера.