Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

Краснофлотец Береза

Понятно, что мы были очень тронуты этими заметками. И ещё раз ощутили, как нужна наша работа на фронте.

Особенным успехом пользовалась у наших зрителей артистка Телегина. Она играла Мерчуткину в «Юбилее» и ещё участвовала в частушечном номере, который написан был мной специально для неё и артистки Богдановой.

Артистка Вера Богданова была худенькая, задорная, а её партнёрша Валентина Телегина, наоборот, — грузная, солидная. На этом и строился номер. Первые две строчки частушки пела Богданова, а вторые — ударные, комедийные — Телегина. Ну, например, первая частушка:

БОГДАНОВА: Меня милый мой зовёт:

«Кисонька, плутовочка…»

ТЕЛЕГИНА: А меня так мой зовёт:

«Двенадцатидюймовочка!»

Особенно принималась частушка для лётчиков:

БОГДАНОВА: Можем дать вполне конкретный

Вам совет на злобу дня:

ТЕЛЕГИНА: Если бомб у вас не хватит —

Можно выбросить меня!

Этим номером мы неизменно заканчивали программу. Бурно принимали его зрители — лётчики на острове Сааремаа, куда мы перебрались с Хийумаа 13 августа 1941 года.

Особенно запомнилась одна встреча с лётчиками гвардейского полка, совершавшего налёты на Берлин. После концерта я зашёл в комнату командира полка Преображенского. Три койки придвинуты к столу. На столе керосиновая лампёшка. Идёт игра в «козла». Преображенский сидит без кителя. Играет. Курит. Открыл коробку «Казбека». Видит, что в ней всего пять папирос. Время позднее, военторг закрыт. Курево достать негде, а через полчаса боевой вылет на Берлин. Широким жестом он протягивает нам коробку, а нас трое. Все берут по папиросе, он сам берёт четвёртую, пятую кладёт в карман кителя и говорит: «А эту — после Берлина». Сказал просто. Как говорят: «После чая», «После обеда». А ведь впереди — непрерывный восьмичасовой полёт в логово врага. Там, в небе, подстерегают советских лётчиков вражеские зенитки и истребители. Надо успеть сбросить бомбы точно в цель. И при этом не погибнуть самому… Герой!

Или другая встреча — с катерником С. А. Осиповым, впоследствии Героем Советского Союза. Весёлый, простой, жизнерадостный парень, с каким-то, я бы сказал, одесским оттенком юмора. А как он воевал! Помню, в самые трудные дни боёв он поддерживал во мне бодрость, со смехом заявляя: «В Испании меня Гитлер не взял, а на нашей-то земле и подавно!»

Мы выступали перед катерниками, которые топили вражеские транспорты и корабли в Ирбенском проливе.

С каждым днём обстановка на Сааремаа становилась всё напряжённее. 20 августа начальник политотдела в беседе с нами шутил: «Оставайтесь у нас островным филиалом театра КБФ. Помещение в Курессааре есть, материал для костюмов и декораций найдём, пьесу напишет тов. Вальде из нашей газеты — и работайте!» Пьесу нам Вальде действительно написал, но мы не успели её сыграть. А «островным филиалом» театра КБФ всё же нам стать пришлось.

Наши войска оставили Таллин. Мы оказались в глубоком тылу врага.

Таллин. Таллин… Мы не могли себе представить, что в этом чудесном городе уже хозяйничают фашисты. И твёрдо верили: мы вернёмся в Таллин, на нашу базу на улице Пикк…

А пока мы были на Сааремаа, и события нарастали быстро. Нам перестали давать бензин для переездов. (Надо было экономить всё. Ведь мы отрезаны, и, кто знает, насколько?)

Пересели на велосипеды. Кто не умел — научился. Обзавелись, так сказать, собственным транспортом и продолжали выступать с концертами. Но вот высадился на остров вражеский десант.

Начались жестокие бои. И тогда артисты сменили оружие искусства на боевое оружие. Вместе с моряками-балтийцами участвовали мы в боях.

Здесь обрываются записи в моём дневнике.

…Я помню ещё дерзкую операцию катерников по потоплению вражеского крейсера типа «Кёльн» и двух миноносцев, после которой Осипов сказал мне смеясь: «Слыхал, Фогельсон? Потопили крейсер и два миноносца! Один миноносец жертвую артистам!» Но артисты уже были большей частью на фронте.

Все бригады театра флота работали и сражались, и коллектив театра КБФ во время войны потерял около 40 процентов личного состава. Те, что остались в живых, помнят места, где им приходилось защищать нашу советскую землю. Так и для меня слово «Моонзунд» означает очень многое. Я написал большое стихотворение потом и посвятил его С. А. Осипову.