Анатолий Гордиенко - Давно и недавно

— Каким же вы были в молодости? — вырвалось у меня.

— А вот каким, — весело отвечает генерал и показывает мне фотографию в альбоме.

Красавец писаный! Кавалерист лихой! При шашке, при папахе. На широкой груди — орден Красного Знамени и, конечно же, на матерчатой, видимо, кумачовой розетке.

— А галифе из красной плюшевой скатерти? — подначиваю я.

— А то ж! Так точно. Был у нас в корпусе Котовского еврей-портной, чудеса сотворял. Самого Григория Ивановича тоже обшивал. Это я прослужил в корпусе Котовского уже полгода. Вот таким гоголем прибыл я на побывку в родное село под Киев. У девок дух перехватило. Замри и ляг, как у нас говорили на фронте словами товарища Маяковского…

…Родился Дмитрий в крестьянской семье, учился в школе хорошо, радостно встретил революцию. В стольном граде Киеве призвали его в Красную Армию. Смышлёного парня направили в военно-инженерную школу, которую Фурса окончил в 1923 году.

— Страсть как хотелось мне попасть в конницу. Сплю и вижу себя на вороном жеребце и с шашкой в правой руке. Стал я строчить рапорты. И что думаешь? Кто стучит, тому открывают. Определили меня командиром сапёрного эскадрона в корпус Котовского. Про нашего храброго комкора как-нибудь в другой раз, там надо день и ночь рассказывать. Правда, там есть и секретные моменты, ну да ладно…

В тридцать первом году я уже командовал сапёрным батальоном. Занял, между прочим, первое место в РККА среди таких же частей. Потом служил на Дальнем Востоке семь лет. На войне с первых дней. В сорок пятом я — начальник инженерских войск знаменитой 5-й Ударной армии, которой командовал генерал-полковник Берзарин. Грамотнейший генерал, любимец Сталина и Жукова, ему-то Сталин и поручил нанести удар в самый центр Берлина. Жили мы с ним душа в душу. Хотя иногда бывало. Чего уж тут. Если выпьет лишку. Ну да это с кем не случается! Отчаянной храбрости, великого ума был Николай Эрастович, вечная ему память. Ни пули, ни шрапнели не боялся, а погиб по-глупому, можно сказать, ни за понюшку табаку, как у нас в селе говорили. Сел на мотоцикл, поехал по Берлину и разбился. Шестнадцатого июня приключилось. Что тут было, сам понимаешь…

Но давай про войну. Какая силища пёрла на Берлин! Мы построили три моста через Одер, широкие, прочные, с двусторонним движением. Строили быстро, под бомбами, немцы даже самолёты-снаряды на нас пускали. В среднем мост строили за пять дней, а Одер в ширину до четырёхсот метров. Строили так, чтоб танки шли! У меня был гениальный мостостроитель, доктор технических наук Степан Алексеевич Ильясевич, профессор инженерной академии. Вот он да умница, командир сапёрной роты, Борис Моисеевич Чириковский много новаций внедрили в наше военное инженерное дело.

Недавно рыбачил я близ деревни Ершнаволок, ну там, неподалёку от Крошнозера. Замёрзли, зашли в избу погреться, гляжу и глазам своим не верю: Золотарёв, однополчанин, связистом был у Чириковского, потом у меня. Вот как бывает! Выпили, конечно, вспомнили уличные бои в Берлине. Бой за каждый дом, особенно в «старом Берлине». Всюду надписи «Берлин остаётся немецким», 2 мая стал советским! Мосты через Одер, видимо, самая ответственная задача, которую я выполнял. Помимо пехоты, по мостам должна была без задержки проскочить, пройти славная 2-я танковая армия. И прошла!

Первый специалист в стране по мостам Ильясевич, глядя, как работают сапёры роты Чириковского, сказал: «Такое сочетание энтузиазма и смелости инженерного расчёта я вижу впервые…»

Строили мы и мостики поменьше, возводили виадуки, прокладывали дороги и, конечно же, вели разминирование. Помню, минёры старшего лейтенанта Харченко расчищали минное поле, вдруг прямо на них пошли танки — остатки дивизии «Великая Германия». Сапёры заманили немцев на мины и приняли бой. Восемнадцать немецких танков остались стоять под Берлином.

В Берлине встретили нас противотанковые заграждения и мины, мины. Кто был потом в Берлине, может, видел надпись на домах: «Мин нет. Царек». Царек — лучший наш минёр. Тысячи мин обезвредил, тысячи!

И ещё одна река стала на нашем пути — Шпрее. Мы быстро навели две паромные переправы. Пошли две танковые бригады. Помнится такой случай. Немцы обстреляли переправу, и снаряд попал в танк, загорелся бак с горючим, а потом полыхнул и паром, горючее-то потекло, воспламенилось. Старший парома Николай Иванов бросился навстречу огню и шинелью погасил пламя. Сапёры тоже имели в своих рядах геройских ребят…