Валентина Сергеева - Князь Димитрий Донской – надежда народа русского

И решил он с Мамаем союзничать, а других князей тайком извещать о Мамаевых затеях. «Так-то оно надёжнее. Кто победит – это ещё вилами по воде писано».

Скачут по степи всадники, вьётся пыль из-под копыт. Это русская сторо́жа, разведка. Велено ей не только разузнать, нет ли поблизости ордынского войска, но и взять пленного – «языка». Возвращается сторо́жа с добычей – у седла крепко привязан пленный степняк, да не простой, а сотник (значит, начальник над сотней воинов).

Бросился пленник на колени перед князем.

– Только не убивайте! – взмолился. – Всё открою!

Заговорил «язык». Узнали от него, что Мамаево войско медленно продвигается вперёд. Ждёт ордынский владыка, когда к нему подойдут союзники – Ягайло и Олег Рязанский. В начале осени Мамай положил перейти Дон…

С тяжёлым сердцем князь Дмитрий отправился к митрополиту за советом.

– В чём провинился я, отче? – горько спросил он. – Вот, Мамай грозит опустошить нашу землю, и с ним идут мои братья – христианские князья, Олег и Ягайло. За что нам такое испытание?

Митрополит ответил ему:

– Ты, княже, сам знаешь, что не виноват ни в чём. Братьев-князей ты не обижал, а ханам, по обычаю отцов и дедов, долго платил дань, чтобы утолить их жадность. Как праведен Господь, так и ты любишь правду. Бог справедлив – Он будет тебе заступником.

Сбор ратников Дмитрий назначил в Коломне. Велено было сходиться туда к Успению. В Москве князь обратился к воинам:

– Положим, братья, жизнь свою за веру христианскую! Не отдадим недругу наши города, не позволим забрать жён и детей наших на муки. Да не опустеют церкви Божии, да не рассеемся, бесприютные, по всей земле! Моли за нас Сына Своего, Пресвятая Богородица, чтобы не порадовались враги, не сказали: «Где же Бог их, на которого уповают?»

Ответил кто-то Дмитрию из строя – один за всех:

– Княже! Присягали мы жизни не жалеть, служа тебе. Ради тебя своей кровью примем второе крещение!

Горько плакала Евдокия, отпуская мужа на смертный бой. Дрожало сердце от страха – вдруг не вернётся… Сколько уж раз прощались! Да и Дмитрий при расставании еле удерживался от слёз. Оставалась Евдокия в Москве правительницей, доброй матерью всем подданным. И, стоя вокруг неё, плакали женщины – и боярыни, и купеческие жёны, и простые горожанки. Всех горе сроднило. Кто мужа проводил, кто сына, кто брата.

Плакали девушки, косами слёзы вытирали…

– Господи Боже мой, – молилась Евдокия, – дай мне вновь увидеть моего мужа, славного великого князя Дмитрия Ивановича. Помоги ему, Господи, не допусти беды!

Из Москвы в Коломну по трём дорогам выступили основные силы русского войска. Шли полки самого Дмитрия, его двоюродного брата, князя Владимира Серпуховского, и рати подручных князей – белозерских, ростовских, ярославских.

– У Мамая, по слухам, силы шестьдесят тысячей, – рассуждал, сидя в седле, старый Боброк-Волынский, – да у Ягайлы тысяч шесть, поди, наберётся. Олег рязанский боле трёх не приведёт. Ежели посудить, княже, не так и много у ордынцев силы.

– Силы, может, и не много, – отвечал Дмитрий, – зато напуска довольно. Мы все купно бьёмся, а татары посменно – они и побеждают. В этом их хитрость – разделить войско и в битве всегда иметь про запас свежие тысячи.

Радостно князю и воеводам смотреть вокруг. Много дружинников в кольчугах, в стальных панцирях, а простых людей – ратников-ополченцев – ещё больше. У кого нет дорогого стального доспеха, тот надел кожаный, обшитый железными пластинами. Качаются на плечах над толпою тяжёлые палицы, молоты, самодельные копья, крючья на древках, чтоб стаскивать всадников из сёдел…

Много на Руси оружейников. Даже в самые трудные времена не гасли кузнечные горны, не забывали своего дела искусные мастера. Знали – не век жить в рабстве. Оружие всегда пригодится!

– Не боись, ребята! – кричит ростовчанин Юрко Сухой. – Я тех басурман видал. Доспех у них лёгкий, и сабли так себе. Стрелять они, конечно, молодцы, да русской кольчуги татарская стрела не пробьёт!

Степан Хрулец, из Москвы, мужик степенный, с бородой в полгруди, осадил Юрка:

– Не хвались, парень! В бою ни разу не был, а хвастаешь. На рать выехать – ещё полдела. Хорошо бы живыми вернуться…

А неугомонный Юрко головой крутит, соседей разглядывает.

– Ишь ты, монахи, а при оружии!