Валентина Сергеева - Князь Димитрий Донской – надежда народа русского

Хан Мурад посмотрел на стоявшего перед ним мальчика. Дмитрий Иванович держался спокойно, не робея. Передал он ордынскому владыке богатые московские дары и объявил:

– Прошу я, хан, ярлыка на великое княжение! А князю суздальскому повели явиться на суд – ярлык получил он незаконно, не по обычаю. Он – правнук младшего брата князя Александра Невского, а я тому князю прямой потомок!

Долго шли переговоры. Наконец Мурад решил:

– Получай ярлык. Да только с суздальским князем договаривайся сам, как знаешь. Если не пожелает он пустить тебя на великий престол – не обессудь… Помощи не жди!

А суздальский князь и в самом деле упёрся: «Не уступлю сопливому мальчишке!». Однако, как подступили к Владимиру московские рати под началом Василия Вельяминова, сдался и признал Дмитрия над собой старшим. Нелегко ему было смириться!

В знаменитом Успенском соборе венчали двенадцатилетнего отрока на великое княжение.

Одну промашку совершил Дмитрий: кроме Мурада, поехал с посольством и к другому хану, Абдуллаху. Мурад с Абдуллахом были заклятые враги. Узнал Мурад, что честь не одному ему оказали, разгневался.

– Ах так?! Отберу ярлык у Дмитрия московского, отдам обратно суздальцам! Будет знать, как собаке Абдуллаху кланяться!

Сказано – сделано. Поскакали гонцы с вестью: Дмитрию Ивановичу признать главенство суздальского князя. С торжеством въехал суздалец во Владимир, однако долго радоваться ему не пришлось. Дмитрий твёрдо решил оставить великое княжение за собой. Княжеский престол – не игрушка. Довольно ему переходить из рук в руки по воле ордынцев. Да и суздальскому князю довольно плясать под их дудку, забыв завет великого Мономаха: «каждый да держит вотчину свою»!

Снова московские ратники выдворили суздальского князя из города. Тогда уж тот запросил мира – понял, что с Дмитрием и его соратниками ему не тягаться. Да и Дмитрий стал уже не ребёнок, а юноша. Убедился суздальский князь, что не враждовать надо с москвичами, а дружить. Тогда он укротил свою гордость и попросил Дмитрия, чтоб тот не помнил зла и позволил ему по-прежнему княжить в Суздале.

Ордынские ханы не оставили попыток поссорить князей. Со времён жестокого Батыя, который огнём и мечом прошёл по русской земле, они знали: пока князья между собой враждуют – Русь слаба.

Минул год – новый хан, Азиз, опять дал суздальскому князю ярлык на великое княжение. Езжай, мол, во Владимир, выгони оттуда Дмитрия. Но суздалец устоял перед соблазном. Он ответил Азизу: «От владимирского княжения отступаюсь, отдаю престол великому князю Дмитрию Ивановичу».

В ту пору «великому князю» ещё и пятнадцати лет не исполнилось!

Помирились князья. Ещё год прошёл – и выдал суздальский князь за Дмитрия свою дочь, Евдокию, в знак дружбы и вечного союза.

В старину часто так бывало – жених с невестой до свадьбы друг друга в глаза не видели. Ведь «невеста» и значит неизвестная, неведомая. Только за столом, после венчания, снимали с девицы платок, закрывавший лицо. Невесту выбирали старшие – обдуманно, с оглядкой. Самому жениху такой выбор не доверяли. Старались, конечно, найти красивую, смышлёную, хозяйственную. Конечно, иной раз можно было и ошибиться: ведь родители своих дочек нахваливали, порой скрывали изъяны. А потому трудно было угадать, что ждёт юношу после свадьбы. Красивая досталась ему жена или некрасивая, умная или глупая, добрая или злая – всё выяснялось потом. Какое молодым предстояло супружество, знал один Бог.

Дмитрий Иванович свою невесту тоже до свадьбы не видел ни разу. Знал только, что она скромна и добродетельна. Была она моложе Дмитрия – всего тринадцать лет! Юноша тревожился: вся жизнь впереди, придутся ли они по нраву друг другу? Одно его успокаивало: взять в супруги Евдокию посоветовал ему человек воистину святой жизни – мудрый Сергий Радонежский.

Радостно было митрополиту венчать такую чету, радостно было и остальным, что князь женится. И день стоял в самый раз – ясный, солнечный. В церкви Дмитрий видел только руку незнакомой девушки под покрывалом. Но вот повели молодых вокруг аналоя – брак совершился.

И боязно было Евдокии, и радостно. В княжеском тереме, в трапезной палате сняли с неё белый платок, и юный князь впервые увидел лицо жены – полудетское, робкое и в то же время счастливое.

В невесёлый день приехали молодые в Москву. Снова пришёл в город смертельный мор, как несколько лет назад. Плакали люди, потерявшие родных и друзей. Сотнями умирали заболевшие. Стряслась ещё и новая беда: в церкви Всех Святых упала лампадка на пол, и начался страшный пожар. Сильным ветром пылающие головни разносило по улицам. Деревянные дома горели, как солома. Два часа бушевал в Москве огонь. Даже московский кремль превратился в почернелые развалины. Дмитрий с супругой едва спаслись за рекой.