Валентина Сергеева - Князь Димитрий Донской – надежда народа русского

Страшно! «Не испугается ли Евдокия? – думал в те часы Дмитрий. – Не запросится ли обратно во Владимир, в тихий терем, к вышиванью и книгам? Да и я хорошо ли поступил? Не на праздник привёз молодую жену, а на пепелище…»

Евдокия не испугалась. Девочка-княгиня показала себя верной помощницей мужу. Не боясь заразы, уповая лишь на Бога, ездила она по разорённым улицам, раздавала голодным еду, подбирала детей, оставшихся без родителей, творила милостыню, чтоб погорельцам было на что выстроить новые дома. Княгиня даже продала свои украшения, когда денег стало не хватать. Ни больных, ни мёртвых она не сторонилась.

В те дни Дмитрий узнал душу своей молодой жены и ещё сильнее полюбил Евдокию. Казалось князю, что у них единая душа и одна у обоих жизнь. Понял он, что не ошибся – и что пойдут они до самой смерти рука об руку, в любви и согласии.

– Не будем больше ждать, когда придут и истребят нас – будем упреждать неприятеля! – говорил князь Дмитрий.

После пожара московский кремль окружили каменными стенами вместо прежних деревянных – чтоб берегли не только от огня, но и от недруга. Москва становилась блистательной столицей. Нелёгкий путь она прошла – от захолустного селенья до сердца могучего княжества, к которому тянулись разъединённые русские земли, ища защиты от врагов.

А ещё в те годы русские князья несколько раз побили на своих землях ордынских мурз-военачальников, которые разоряли их владения. Побили и как будто сами удивились – значит, можно победить ордынцев!

Но набеги всё-таки не прекращались. Каждый хан, который хоть ненадолго занимал престол в Орде, посылал на Русь войско – заново привести к присяге князей, собрать дань или просто пограбить. В 1373 году князь Дмитрий всё лето стоял со своей ратью у реки Оки, ждал нападения. А в 1374 году послы хана прибыли за данью в Нижний Новгород. Городом владел тогда тесть Дмитрия московского, отец княгини Евдокии. Решил он со своими советниками так:

– Захватим старшего посла – мурзу Сары-аку, пусть сидит в крепости, покуда не выкупят! Довольно нам дань платить, пускай теперь ордынцы платят.

Сказано – сделано. Однако Сары-ака сдаваться не захотел, забежал на церковный двор и пустил стрелу в нижегородского епископа Дионисия. Не принесла стрела вреда, задела только мантию. Однако нижегородцы возмутились и перебили всё ордынское посольство.

А ещё через два года оба князя – Дмитрий и его тесть – отправились походом на Волгу, прямо в ордынские владения. У города Булгар они встретили диковинных зверей – двугорбых, со злыми мордами. Это были боевые верблюды, которых русские никогда раньше не видели.

– Эки чудища заморские!

Этих «чудищ» русские кони пугались.

С городских стен стреляли по ратникам из луков и арбалетов. Вдруг раздался такой грохот, что люди в испуге бросились на землю. Это была пушка – «тюфяк», – с такими русские воины тоже прежде дела не имели. Воевода Боброк-Волынский ободрял оробевших бойцов:

– Чего напугались? Они на нас гром пускают, а ты крепче стой! Неужто грома не слыхали? Теперь пойдём все на приступ, им стену против нас не удержать!

И верно – одолев страх, русские ратники единодушно устремились на штурм города. В ближнем бою булгарское войско было разбито, и правитель Булгара, Хасан-хан, запросил мира.

В те годы власть в Орде захватил Мамай, человек хитрый и ловкий. Понял он, что надо ослабить крепнувшую Русь. Как это сделать? Как всегда – рассорить князей, заставить идти войной друг на друга. Вызвал он к себе Михаила Тверского и дал ему ярлык на великое княжение. Тверь издавна с Москвой соперничала. Рассчитывая на помощь ордынцев, Михаил объявил войну Дмитрию.

Митрополит Алексий и князь Дмитрий позвали Михаила Тверского в Москву, обещали рассудить дело полюбовно. Однако Дмитрий Иванович бывал вспыльчив и горяч, не всегда поступал рассудительно. Приехал Михаил на княжий двор, сошёл с коня, а князь в сердцах тут же крикнул:

– Эй, взять его! Пусть посидит самозванец под замком да поразмыслит.

Михаил схватился было за меч, да куда там. Скрутили ему руки и повели в темницу. А ближние бояре стали упрекать Дмитрия:

– Нехорошо, княже, поступил. Узнают ордынцы – разгневаются, хуже будет. А кроме того, хотя Михаил Тверской и виноват перед тобой, но обещал ты, что обойдёшься с ним как с братом. Хорошо ли княжеское слово ломать?

Задумался князь Дмитрий – и велел выпустить Михаила из заточения. Однако обиженный тверич простить Дмитрия не пожелал. Решил он во что бы то ни стало отомстить москвичам.