Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Не менее интересна была реакция советских чиновников на нестандартные ситуации. В Денвере, где мы остановились, должны были состояться зимние Олимпийские игры 1976 года. У меня даже был плакат с олимпийской символикой и надписью: «Денвер — столица Олимпиады» и соответствующий значок. Город был явным фаворитом в олимпийской гонке, но местные власти по требованию населения города провели референдум, на котором жители проголосовали против проведения в нём Олимпийских игр, о чем мы узнали значительно позже.

Рядом с Денвером находился город Аспен. Сейчас в нём каждый год проводятся Всемирные экстремальные игры, а тогда там были запланированы олимпийские старты лыжников и биатлонистов. Президент Оргкомитета Игр предложил организовать нам туда ознакомительную поездку.

В то время каждый шаг, как я уже говорил, нужно было согласовывать с высшим руководством. У меня был телефон одного из заместителей председателя Спорткомитета, и я ему позвонил сообщить, что есть возможность съездить на будущие олимпийские объекты, изучить их, собрать всевозможную информацию о местной инфраструктуре, конфигурации трасс, размещении и т. п. На это мне был дан краткий, но очень ёмкий ответ, содержавший в себе категорический отказ: «Руководствоваться планом командировки. Никаких отступлений». Тон был таким, что я понял: шаг влево, шаг вправо — поездка может оказаться последней.

В тот период начали развиваться международные спортивные связи нашей страны с Северной Америкой. В 1972 году началась великая хоккейная Суперсерия СССР — Канада. Помню, как мы с Карло Фасси сидели и смотрели первый матч, и он был уверен, что счёт будет не меньше чем 10:1, понятно, в чью пользу. Фасси был искренне шокирован, когда стартовый матч завершился победой советских хоккеистов. Да какой победой — 7:3! Надо было видеть реакцию итальянского американца в этот момент. Мы же с Сергеем были искренне рады и горды победой советского спорта.

Во время той поездки у меня состоялась встреча и с одним из высших руководителей Федерации фигурного катания США, где мне пришлось выступить в роли переговорщика. Переговоры затрагивали формат соревнований между сборными США, Канады и СССР, которые должны были состояться поочерёдно на территории этих стран.

В своё время существовал такой турнир — Кубок Америки, в котором соревновались лучшие спортсмены США и Канады. Американская сторона высказывала недовольство их итогами, потому что они напрямую зависели от соотношения судей. Нечётное число судей не могло обеспечить объективности оценок. При прочих равных, если в бригаде было больше на одного канадского судью, побеждала Канада, если «лишний» арбитр был из Америки — США. Чтобы выйти из тупика, у американцев возникла идея разыграть турнир трёх команд. Мне предлагали формат, в котором было бы два одиночника, две одиночницы, одна пара и один танцевальный дуэт. А у нас в то время были очень сильные пары и заметное отставание в одиночных дисциплинах. Разумеется, такой формат устраивал наших заокеанских коллег, но не устраивал нас. Дальше речь зашла о судействе. Они говорят: «Пусть один судья будет советским, второй — североамериканским, а третий — нейтральным». Я спрашиваю: «А нейтральный — это какой?» Они мне: «Ну, там, Франция, Швейцария, ФРГ…» А я говорю: «Ну, а давайте тогда Польша, Румыния или ГДР». Они не поверили в серьезность моего предложения: какие же, мол, это нейтральные страны?

Дело в том, что один из руководителей нашей Федерации фигурного катания, Игорь Кабанов, попросил меня выяснить, какова позиция американской федерации относительно тройственного турнира США — Канада — СССР. Поэтому формально у меня были права вести переговоры на эту тему. Но американцы восприняли меня не просто в качестве переговорщика, а как важного представителя Федерации фигурного катания СССР. Так мы и разошлись в итоге, недовольные друг другом, но уверенные, что нейтральный судья должен быть из «правильной» страны…

По окончании пребывания в Америке я вынес ещё одно интересное наблюдение, связанное с системой их тренировок. В Ленинграде занимались у меня фигуристы Игорь Лисовский и Александр Майоров. Прихожу я однажды утром в раздевалку и просто так, «на шару» спрашиваю: «Красное пили или белое?» Вдруг Майоров встаёт и тихо так произносит: «Белое». — «Ну, что ж, раз белое, то ложитесь на скамейку, буду лупасить по заднице кедой», — вот какие были мои первые методы воспитания. У Фасси же тогда каталась будущая олимпийская чемпионка Дороти Хэмилл. И вот на одном из тренировочных занятий она после каждого падения с прыжка ложилась на спину и трясла ногами. Я, воспитанный в духе отечественной тренерской школы, подошел к Фасси и спросил: «Карло, что это за кривляние? Выгони её с катка!» А он мне отвечает: «Если я её выгоню, кто же мне будет платить?». Понятно, что такой подход резко отличался от метода «скамейка-кеды».