Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

«Тот позитив, тот заряд, который каждый день Алексей Николаевич приносит с собой на тренировки, объединяет всех нас. Конечно, мы можем устать, эмоционально, физически выдохнуться. Мы можем спорить, и это естественно, потому что в споре рождается истина, но это нормальный процесс. Все дети в нашей группе — думающие, созерцающие, созидающие, готовые к действию.

Можно говорить, что кто-то тренирует лучше или хуже. Однако именно Алексей Николаевич является основоположником той системы обучения прыжкам, по которой сегодня работают многие тренеры мира. А для своих спортсменов он делает всё. Как на льду, так и вне его.

Его профессионализм, неисчерпаемый оптимизм и чувство юмора становятся двигательной силой всей нашей группы».

Для себя я открыл Америку спустя 480 лет после Колумба — в 1972 году, когда Советский Союз только начинал предпринимать робкие попытки установить какие-то отношения с Западом. Наш выдающийся фигурист, призёр чемпионатов мира и Европы Сергей Четверухин получил приглашение потренироваться от знаменитого тренера Карло Фасси. По идее, вместе с Четверухиным должен был поехать его наставник — Станислав Жук. Но в тот момент между ними испортились отношения, причём по довольно глупой причине. Попросив у Четверухина как-то покататься на его новом «Запорожце», Жук помял автомобиль в небольшом дорожном инциденте. Тренер, разумеется, обещал ему возместить ущерб, но в итоге взаимная обида. Стали искать, кого послать с Четверухиным, без руководителя в Америку было лететь нельзя.

В те годы президентом нашей федерации была замечательная женщина — Анна Ильинична Синилкина, директор Дворца спорта «Лужники». Я её вспоминаю с неизменной теплотой. Она была вхожа в высокие круги, ведь на трибунах её стадиона в те времена часто присутствовали видные государственные деятели, в том числе наш тогдашний генсек Леонид Ильич Брежнев. Тогда он уже испытывал симптомы возрастной деменции, и врачи порекомендовали ему для повышения тонуса посещение спортивных мероприятий, в первую очередь хоккея. Для подъёма вождя на правительственную трибуну был оборудован специальный лифт на двоих — его и сопровождающего. Служащие «Лужников» рассказывали мне, что Леонид Ильич первоначально не особо разбирался в хоккее и то и дело спрашивал соседей по ложе: «А куда это они все бегут?» — «За шайбой», — отвечали ему…

Так вот, Синилкина предложила мою кандидатуру. Это случилось не сразу, а только после того, как Фасси успел отвергнуть несколько фамилий. Наши спортивные чиновники отсылали Фасси на утверждение имена потенциальных сопровождающих лиц, а Карло чётко знал, что они будут из органов, и своего одобрения не давал. Наконец, была названа моя фамилия. Фасси меня давно знал, помня наши с Тамарой выступления, и сказал: «Мишина давайте». После этого мы поддерживали с Карло добрые дружеские отношения много лет, вплоть до его кончины на чемпионате мира в Лозанне.

И вот мы с Четверухиным отправились в город Денвер в штате Колорадо. Это был мой первый выезд, где я был не как член команды фигуристов, который перед выходом из гостиницы должен был спросить разрешения у заместителя руководителя делегации и найти себе попутчика, ибо вдвоем сбежать труднее, а гостил в семье.

Наша поездка в Америку вылилась в целую эпопею, став наглядной демонстрацией того, с каким трудом приоткрывался «железный занавес» советским людям. На месяц нам выдали на двоих «гигантскую» сумму в 360 долларов, и мы вылетели. На пересадке в Нью-Йорке аэрофлотовцы говорят: «Давайте мы поменяем билеты, чтобы вам долго не ждать своего рейса». Прилетаем в Денвер поздно вечером, вместо того чтобы прилететь утром, и, разумеется, нас никто не встречает. Говорю Сергею: «Давай звонить Фасси». Дрожащими руками меняю какую-то часть выданных долларов, подхожу к автомату, и тут выясняется, что Четверухин забыл записную книжку с его номером телефона. Я думаю: ну не может быть, чтобы тренера олимпийской чемпионки Пегги Флеминг, очень популярного в России, никто не знал в Америке, в его родном городе. Подхожу к стойке регистрации, как могу, объясняю, кто нам нужен, — не в курсе, говорят, не знаем никакого «Фасси-Масси»…