Борис Наумов - А почему бы и нет

У нас в кладовке-сарае лежала целая замороженная туша оленя, двухсотлитровая бочка с красной рыбой. Мы не успевали использовать рыбу, поэтому она у нас накапливалась, и мы уже не знали, что с ней делать. В зависимости от поварского таланта, мы из рыбы готовили всё: уху, котлеты, тушёные блюда, пирожки и многое другое. Когда весной появлялись проталины, мы изготавливали коптильню и делали горбушу и кету холодного копчения.

Мы уже отслужили половину положенного срока и были, как там называли служащих второго срока, «фазанами».

Ну «фазаны», так «фазаны». Мы пользовались почти полным отсутствием контроля со стороны начальства, и так обнаглели, что стали часто бегать в самоволку. А куда там бегать? Появиться в военном городке в Уреликах, не считалось самоволкой. Поэтому мы ходили в гражданский посёлок Провидения на другой берег бухты. Ширина её километра полтора, и, чтобы туда попасть, надо идти вокруг неё, увеличивая расстояние, раз в пять. Но в зимнее время, когда бухта замерзает, мы ходили напрямую по льду. На пути к месту перехода через бухту, нам приходилось проходить через территорию авиаполка. Помню, снега наметало столько, что мы проходили не мимо казарм и домиков, а просто по крышам этих зданий.

С замёрзшей бухтой мне вспоминается два случая: один — анекдотичный, другой — трагичный.

Как-то однажды Виктора Цырульникова на несколько дней перевели во взвод связи. Там заболели телефонисты, и надо было вместо них подежурить на коммутаторе, который соединял абонентов всего гарнизона и гражданского посёлка.

В один из вечеров, когда абонентов уже было мало, а Виктор был на дежурстве, отпал блинкер на коммутаторе. Это была больница посёлка Провидения. Виктор соединил её с требуемым абонентом, но ответа не было.

Витя, как и положено, сообщил об этом звонившему из больницы человеку. Это была женщина с очень приятным, бархатным голосом. Как человек общительный, Виктор завёл с ней разговор. Оказалось, что она была медсестрой и сейчас находилась на дежурстве. Разговоры с медсестрой у Виктора происходили ещё пару раз, и закончилось это тем, что он договорился с ней о встрече.

После того, как Витя уже вернулся к нам в финский домик, он сообщил мне, что на сегодня у него назначена на вечернее время встреча с незнакомкой с бархатным голосом.

— Я сегодня встречаюсь с той Ниной.

— Да? А кто это? — я уже забыл о той даме с Провидения, о которой он мне не раз рассказывал.

— Это медсестра с ангельским голосом.

— А-а-а. Ну, удачи тебе.

— Спасибо. Слушай, Боря. Мне так не хочется одному идти к ней. А ты сегодня свободен. Давай пойдём вместе.

Мне не очень хотелось в вечернее время идти куда-то «к чёрту на кулички». Идти по льду, скользко, и ветер насквозь продувает.

Витя долго уговаривал, и всё-таки «уломал» меня.

Мы опять пошли в самоволку, пересекли по льду бухту и вышли на прибрежную улицу.

— Стойте. Ко мне, — услышали мы из темноты голос.

Мы оглянулись — патруль, офицер и два солдата.

— Ваши увольнительные, — приказал нам лейтенант.

Мы хлоп-хлоп по карманам, нет, нет. Забыли взять. Он узнал, из какой мы части и подразделения. Всё он записал и приказал:

— У вас один час времени, чтобы вернуться в часть. Доложите командиру, что вас задержал патруль в самоволке и приказал наказать вас. Я проверю.

— Есть вернуться и доложить.

Мы расстались с патрулём, и пошли по полутёмной улице.

— Что будем делать? — спросил я.

— Пить шампанское, — ответил он.

— В каком смысле?

— В том, рискнём и пойдём на свидание. Я не могу не узнать, кто же обладает ангельским голосом. А кто рискует, тот и пьёт шампанское.

Я согласился с ним, и мы пошли искать нужный нам адрес.

Больницу мы нашли быстро, спросили на входе, как нам найти медсестру Нину.

— Сейчас у них заканчивается дежурство, они будут выходить.

Через десять-пятнадцать минут мы уже входили в квартиру медсестры. Она всё время шла впереди, мы — за ней. В течение этих минут мы с Виктором не могли сдерживать смех, удивление, разочарование и ещё какие-то сомнительные чувства. Девушка, медсестра, действительно обладала чарующим голосом, но её наружность трудно было описать точно. Это была Квазимодо в юбке.

— Пойдём отсюда, — шептал я Виктору по дороге.

— Почему?

— Тебе приятно будет с ней?

— Посмотрим.

Мы зашли в квартиру на втором этаже. Обычное, аккуратное, женское жильё. Всё чистенько, светло.

— Вот здесь я живу, — сказала Нина, снимая шубку. — Раздевайтесь, у меня очень тепло.