Джиллиан Додд - Валюта любви [Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии. Автобиография основательницы бренда Roxy] [litres]

– Теперь понимаю, почему здесь так дешево! – вопит она.

– Извини, следующее жилье ищешь ты. Я, очевидно, в этом не сильна!

Я перебрасываю ногу через край, цепляясь за боковину кровати, в то время как Скарлетт спит в середине. Но мы всегда просыпаемся в канаве.

Со всеми вычетами, которые агентство удерживает из моей зарплаты, я должна заработать втрое больше денег, чем зарабатывала в Лос-Анджелесе, – просто чтобы выжить. Заказные съемки для каталогов легче и оплачиваются лучше, чем работа в журналах, которой я, впрочем, и не получаю много. В каталогах мне платят около тысячи долларов в день, – хотя и получаю лишь небольшой процент от этой суммы. Журналы платят только двадцать пять долларов в день, даже Vogue. Меня не волнует, что я получу большой жирный ноль, если это съемка для Vogue! Но меня там нет.

Самая крупная компания почтово-посылочной торговли в Европе, 3 Suisses, отправляет меня на работу в города по всей Франции и Бельгии. Встаю до рассвета, когда Скарлетт еще спит. Она допоздна читает любовные романы в крошечной ванной, чтобы не мешать моему сну. Нелегко жить в такой непосредственной близости, особенно когда приходится спать друг на друге. Стараюсь не разбудить ее, когда ухожу.

Леденящий зимний воздух бьет мне в лицо. Единственные люди, достаточно безумные, чтобы выйти из дома в такую рань, это официанты кафе, которые моют тротуары водой из шланга, и проститутки, околачивающиеся возле железнодорожной станции. Кроме них, на улице никого.

Я рассматриваю массивное здание Гар-дю-Нор, Северного вокзала, пытаясь представить, как оно будет выглядеть, если счистить въевшуюся грязь. В моем воображении рисуется красивый кафедральный собор, украшенный огромными окнами и конструкциями из металла.

Билет первого класса до Брюсселя немного дороже обычного тарифа, но это того стоит и включает место в вагоне-ресторане, за столом с белыми льняными скатертями. Поезд трогается, и официант подает мне café crème (кофе со сливками) и теплый слоистый круассан на сливочном масле. Я пишу открытки и любуюсь красотами за окном. Луга ярко-зеленой, высокой, мокрой травы и очаровательные сельские домики выглядят как в сказке.

Единственная проблема работы с каталогами – это огромное количество одежды, которую нужно отснять. Две женщины трудятся в течение всего дня, устав до полусмерти, отпаривая и утюжа одежду, в то время как на мне вещи скалывают булавками и подклеивают скотчем, чтобы скрыть дефекты посадки. Затем я позирую – живот втянут, плечи назад – и жду, пока затвор щелкнет и свет погаснет.

Посмотри налево; посмотри направо; смотри прямо в камеру, словно я чертовски наслаждаюсь уродливой одеждой. Эти фотографии не попадут в мой бук, но я люблю своих клиентов. Они мне хорошо платят, кормят меня и даже поселяют меня в прелестный отель, в котором не могла бы позволить себе остановиться самостоятельно.

После пяти дней работы возвращаюсь на поезде из Брюсселя и прибываю на Северный вокзал Парижа около полуночи. Потом вместе со всеми другими иммигрантами сажусь на автобус и еду в свой район. Я измучена, и все тело болит от держания этих тупо неестественных каталожных поз, тем не менее ощущаю собственную продуктивность после завершения большой работы вместо пустого хождения по бесконечным просмотрам. Испытываю чувство выполненного долга, а деньги позволяют мне жить без лишней тревоги. Когда я наконец погружаюсь в канаву нашей кровати и заворачиваюсь в тонкое красное одеяло, то понимаю, что действительно счастлива. Я творю собственную жизнь в Париже и, хотя она не идеальна, делаю это по-своему, и мне это нравится.

Скарлетт задается целью найти нам гостиницу получше, даже разоряется на настоящие банные полотенца для нас обеих. Наше новое место, Le Bon Hôtel, находится рядом с Сеной, с видом на Нотр-Дам, если высунуться в окно. Комната светлая и солнечная, но главное – две отдельные кровати. Туалета нет, поэтому мы возвращаемся к тому, чтобы писать в биде.

Больше двух месяцев по заданиям Пеппер я занимаюсь кастингами второго эшелона и съемками для каталогов. Думала, что к этому времени уже уеду. И поскольку не имею желания ходить на их вечеринки, Жеральд отказывается помочь мне получить публикацию в журнале. Я решаюсь серьезно поговорить с ним. Власть у него в руках, а не у Пеппер. Мучительно думаю, что ему сказать, пока занимаюсь стандартными утренними процедурами.

В дверях моего любимого кафе дремлет огромный сенбернар. Я глажу его, разговариваю с ним по-французски, но он игнорирует меня. Перешагиваю через него, чтобы войти внутрь. Официанты, которые пару месяцев назад разозлились на меня за то, что я не говорю по-французски, теперь каждый день учат меня новым словам. Они великодушно пишут их на моей бумажной подставке для столовых приборов, по нескольку раз произнося их для меня. Я вырываю клочок и держу обрывки со словами в бумажнике, пока не запомню их. Моя грамматика отстает от моего словарного запаса, но теперь я преодолеваю трудности гораздо легче.