Лев Зильбер: Воспоминания

— Подумайте, доктор, бои будут тяжелые и в бою вас тоже в плен брать не будут.

— Ну что же, от судьбы, говорят, не уйдешь. Я прошу назначить меня в один

из ваших полков. Ведь врачи вам, несомненно, нужны. Две сестры милосердия из моего околотка также просят вас о назначении. Был бы весьма обязан, если бы вы назначили всех троих в один и тот же полк.

Фамилии сестер такие-то.

— Врачи, конечно, нужны. Вот в Сердобском полку только один лекпом и больше никого из медиков нет. Если вы уж так

хотите, я вас туда назначу.

Я поблагодарил и откланялся. Примерно через час к санитарному поезду подъехал верховой и передал мне письменный приказ, которым я назначался старшим врачом 204-го Сердобского полка, а Михайлова и Петрова — сестрами милосердия в околоток того же полка.

Околоток помещался в полуразрушенном каменном здании, примерно в километре от станции, совсем близко от железнодорожных путей. Я отправился туда, отрапортовал по телефону командиру полка о своем прибытии и получил разрешение ночевать в поезде, так как ночевать в околотке было негде. В распоряжении лекпома было два санитара. Условились, что он немедленно вызовет меня, если будет нужно, а пока я вернусь в поезд.

Утро следующего дня прошло тихо и спокойно. Среди медперсонала поезда было много разговоров о том, что делать. Большинство надеялось, что в случае отступления успеют эвакуировать поезд. Я убеждал многих присоединиться к бригаде. Но как бросить раненых? Попытки главного врача поезда получить какие-либо определенные указания не увенчались успехом. Перспектива встретиться с белыми в полевых условиях, видимо, никого не привлекала. Под вечер стала слышна артиллерийская канонада, а позже — пулеметная и ружейная трескотня. Сестры и я быстро собрались и побежали в околоток. Никто не пошел с нами, но нас завалили письмами. Мы бежали вдоль полотна, тропинка была еще видна. Когда пробежали с половину пути, стали свистеть пули. По-видимому, косынки сестер были видны в наступивших сумерках и по ним стреляли. Я сорвал с них косынки, и мы побежали дальше.

Прибежали мы поздно, в околотке уже никого не было. Что было делать? Куда идти? Со мной две женщины, за которых я отвечаю. Я понимал, что пробиваться наша бригада может только на север. Сориентировавшись по Полярной звезде, мы быстро пошли по дороге, ведущей в северном направлении. Через некоторое время нас нагнала телега. Я подбежал, к ней и просил крестьянина подвезти нас до ближайшей деревни. Вместо ответа он ударил меня так, что я упал, и погнал лошаденку. Быстро вскочив, я побежал изо всех сил, вскочил на ходу в телегу и попытался отнять вожжи. Завязалась борьба. Хотя крестьянину было уже под пятьдесят, но он оказался очень сильным, и под градом кулачных ударов я еле удержался в телеге. Совершенно озверев, я схватил его за горло. Что-то хрустнуло, он сразу весь обмяк, и я сбросил его с телеги. Сестры были далеко сзади, пришлось вернуться за ними. Быстро подхватив их на телегу, я погнал лошаденку вперед. Было совершенно темно и тихо. Только кузнечики стрекотали в траве да изредка были слышны птичьи голоса. Мы ехали так около часа. Лошаденка устала, вожжи и кнут не оказывали на нее никакого действия. Немного спустя стали слышны какие-то неопределенные звуки, не то постукивание, не то скрипение, потом далеко впереди вспыхнул маленький огонек и ту. же погас. Вскоре стало ясно — впереди идет обоз и люди. Кто же это — свои или белые?

Держась на некотором расстоянии от них, мы мучительно вслушивались в каждое долетавшее до нас слово. Наконец поймали «товарищ», еще раз, потом и еще раз. Значит, свои. Мы подъехали ближе. Оказалось, 204-й Сердобский полк. Лекпом сказал мне, что он послал ко мне санитара с приказом об отступлении, но санитар не вернулся. Они ждали меня до последнего и в конце концов подумали, что я, может быть, эвакуировался с поездом. Санитар так и пропал без вести. Командир полка сообщил мне малоприятные вещи. Он не был уверен, удастся ли прорваться в Тамбов. Белые все время пытаются обойти нас с флангов, предстоят тяжелые бои.

И действительно, на следующий день напряженный бой длился много часов под селом Малиновкой. Легкораненых перевязывали и отправляли в строй или оставляли в околотке. Но что было делать с тяжелоранеными, которых нужно было срочно оперировать? Посоветовавшись с командиром, я после первичной обработки раны и перевязки укладывал их на подводы, и вместе с одним легкораненым они двигались по направлению к Тамбову с белым флагом на первой подводе. Им давалась записка, в которой удостоверялось, что «жидов, комиссаров и командиров» среди них нет.