Акрам Шарипов - Операция продолжается

С командующим бронетанковыми войсками генерал-лейтенантом Алексеем Григорьевичем Родиным Черняховский встречался еще на Центральном фронте. Родин тогда командовал 2-й танковой армией.

Все больше и больше убеждался Черняховский, что командование, штаб и политическое управление фронта укомплектованы опытными, хорошо подготовленными офицерами и генералами. Хорошее мнение сложилось у него о командующих армиями. Самой мощной армией фронта, 5-й, командовал герой Севастополя и Сталинграда генерал-лейтенант Н. И. Крылов. С командующим правофланговой 39-й армией генерал-лейтенантом Н. Э. Берзариным Черняховский расстался всего два года назад, будучи командиром 241-й стрелковой дивизии, входившей в армию Берзарина. Многое изменилось за это время и в ходе Великой Отечественной войны, и в жизни каждого из них.

Решающие события, которые должны были развернуться в Белоруссии летом 1944 года, налагали на молодого командующего фронтом большую ответственность. Ему предстояло навязать свою волю опытным генералам гитлеровского командования во главе с фельдмаршалом фон Бушем. Большую часть времени Черняховский проводил в войсках, изучая группировку противника и положение наших соединений.

Осмотрев оборонительные позиции дивизий первого эшелона армии Берзарина, шутя похвалил:

— Хороши ваши позиции, Николай Эрастович. Пожалуй, получше тех, что были у нас под Новгородом?

— В соответствии с вашей директивой будем усиливать их дотами, наращивать оборону в глубину…

— По этому поводу я и приехал. Обстановка меняется. Директива о переходе к жесткой обороне должна дезориентировать противника. Пусть он считает, что раз мы укрепляем оборону, то значит наступать не собираемся. Но труд наш не пропадет, инженерные сооружения послужат исходными позициями для наступления. Или если противник, упреждая наше наступление, проведет артиллерийскую контрподготовку. Наша задача — наступать. Но пока об этом никто не должен знать, кроме вас, члена Военного совета и начальника штаба армии.

— Армия в феврале предпринимала попытку наступления на Витебск, — напомнил Берзарин. — Однако дивизии генерала Гольвитцера хорошо использовали пересеченную местность и вынудили нас перейти к обороне. Витебск брать в лоб нецелесообразно. Армия понесла слишком большие потери в результате этой попытки.

— И речи не может быть о лобовой атаке, — согласился Черняховский. — Наша задача — отыскать слабые места в системе обороны противника, умело сосредоточить силы на главном направлении. А что касается Гольвитцера, то мы его избаловали…

— Не так-то просто его бить…

По тону, каким были сказаны эти слова, Иван Данилович догадался, что Берзарина все же тревожат сомнения, связанные с прошлыми неудачами. Он очень уважал Николая Эрастовича, ценил его опыт и талант и рассчитывал найти в нем единомышленника. Разговор шел по душам. И все же Черняховский все время чувствовал некоторую скованность Берзарина, и это беспокоило его. Он хорошо помнил их прежние встречи, доверие и поддержку, которые так щедро оказывал ему Берзарин в трудную пору первых лет войны. Как ни старался, чтобы бывший его командующий не ощущал перемены в их положении, не просто было преодолеть этот невидимый барьер.

Многое для Черняховского было пока непривычным. Так, услышав впервые: «К аппарату просит товарищ Сталин», — он на миг растерялся. Никак не мог предположить, что Верховный Главнокомандующий так скоро после назначения вызовет его к ВЧ.

— Как самочувствие? — услышал в трубке негромкий голос — Осваиваетесь? Вашу просьбу учли. Вы довольны членом Военного совета?

— Василий Емельянович оставляет хорошее впечатление. Получил богатый опыт, будучи начальником Политуправления Западного и членом Военного совета Брянского фронтов.

— Основную закалку он получил еще до войны, работая секретарем Московского горкома партии, — заметил Сталин. — А ваш второй член Военного совета, по тылу, товарищ Хохлов до войны был Председателем Совнаркома РСФСР. Представляете, на кого вы опираетесь?

— Представляю, товарищ Сталин. Постараемся оправдать ваше доверие!

— Попробуйте не оправдать! За все с вас как с командующего спрошу… А как начальник штаба?

— Дело знает, вопросы решает уверенно, человек с трезвым умом.

— Для начальника штаба это превосходные качества. Хорошо, что в кадрах вы разобрались. Ну, а как обстоит дело с тем, о чем я говорил при нашей встрече?