Станислав Аверков - Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки

Мы прошли между солдатскими казармами, поравнялись с офицерским общежитием. При виде нас бесстрашные ракетчики с шумом закрывали окна. Только одно из них не закрылось. Из него выглянул, видать, самый смелый, а может быть, самый опьяневший от последних событий старлей и выразил свою солидарность с нами, самыми смелыми «бедолагами»:

– Мужики, я с вами, я тоже укололся! Помирать, так с музыкой!

И выбежал из общежития с буханкой хлеба:

– Закусь есть! Аркаша, рвани нашу, испытательскую!

Старлей Витенька Мотасов был готов пуститься в пляс. Но прежде мы снова промочили глотки, занюхав хлебной корочкой, и грянули залихватскую песню на цыганский мотив:

Для тех, кто не знает казахского языка, поясняю: «МОСКВАНЫН АРАК» в переводе на русский язык означает «ВОДКА МОСКОВСКАЯ». Она продавалась в Советском Союзе повсеместно. Мы ее добывали на железнодорожной станции Тюра-Там у местного населения. Гадость была приличная, но мы иногда пользовались ею из-за того, чтобы прочувствовать местный казахстанский колорит.

На следующий день 43-я площадка представляла из себя полумертвое существо. Лишь в монтажно-испытательском корпусе жизнь не прекратилась. Совещание открыл заместитель технического руководителя испытаний Михаил Иванович Галась – правая рука главного конструктора нашего КБ Михаила Кузьмича Янгеля. О Янгеле подробный рассказ будет в одной из следующих глав. В то незабываемое время он находился в Москве, решал вопросы о новых разработках для КБ «Южное» в Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР.

Михаил Иванович сразу же взял «быка за рога»:

– В ход подготовки «машины» к старту вмешались непредвиденные обстоятельства. Накануне я был у руководства полигона. Скажу честно: в свалившихся на нашу голову неприятностях много неясного. В казахском ауле жители съели мясо сдохшего верблюда, отравились им, умерли. Подозрение у местных врачей пало на чуму. На станции Тюра-Там сдох опять же верблюд. В Звездограде в госпитале скончался солдат. У него были обнаружены, вроде бы, все признаки чумы. Подозрений много, а толком никто ничего не знает. Однако паника превзошла все границы. Нам можно было бы собрать «барахлишко» и разлететься по домам. Благо, связь с большим миром окончательно не нарушена. Местный аэропорт «Крайний» принимает и отправляет самолеты. Но завтра на полигон прилетает из Москвы специальная медицинская комиссия. Улетев, дома мы можем узнать, что все страхи были ложными. И тогда снова надо будет добираться в Тюра-Там из Днепропетровска, Харькова, Москвы, Ленинграда, Томска… Будет потеряно много времени. Но стране нужна новая орбитальная ракета не абстрактно, не в воображении политиков и журналистов, а наяву. Чтобы можно было бы ее не только пощупать, но и поразить ею цель. Поэтому не будем паниковать. Продолжим работу в монтажно-испытательном корпусе и одновременно будем следить за работой специальной медицинской комиссии.

В зале поднялся с места один из наших сотрудников:

– Михаил Иванович! Завтра утром прилетает из Днепропетровска наш самолет. Мне крайне необходимо улететь на нем домой, в Днепропетровск.

– Лев, я понимаю твое желание поскорее выбраться отсюда. Мне тоже не терпится поскорее удрать из Тюра-Тама – мои семейные дела тоже не дают мне покоя. Но будем благоразумными. Если я тебя отпущу в то время, когда работы над «машиной» не остановлены, то я должен потребовать из КБ замену тебе. И этот твой коллега – такой же многодетный – должен заменить тебя в совершенно непонятных на полигоне обстоятельствах! Но ведь ты уже находишься в них! Чем лучше твой коллега тебя! Успокойся, Лева! Давайте будем все мы благоразумными! Завтра утром прилетит спецкомиссия. Если она подтвердит наличие чумы на полигоне, то мы все, даже привитые, немедленно улетим.

– Михаил Иванович, с одной стороны, для этого потребуется несколько самолетов. А с другой стороны, я со своей работой практически все закончил. Осталось совсем не много.

– Левушка, ты чего разволновался? Самолетов будет столько, сколько потребуется. Недаром в нашем КБ «Южное» есть специальное подразделение – собственный авиаотряд с нашими собственными самолетами. Так что вывезем всех. А с другой стороны, выражаясь по твоему, мы все собравшиеся в этом зале знаем, что такое «осталось совсем не много». Это «не много» может растянуться на неделю или месяц. Ты сделал противочумную прививку? Я лично ее уже сделал. Всем, кто ее не сделал, – в лазарет! Остальным – за работу!