Михаил Качан - Школа на Кирочной. Потомку о моей жизни

Обычно он выигрывал, но после партии вместе с партнером разбирал ключевой момент, когда партия в результате ошибочного хода проигрывалась. Они с Корчным играли часами и никак не могли оторваться друг от друга. Я же хотел дождаться Батуева, чтобы вместе ехать домой. Смотрел на разбор позиций и пытался сам найти правильные ходы. Но только молча. При разборе позиций они беспрерывно говорили, слова вставить было нельзя.

А вот, как ответил на заданный ему вопрос л первом учителе сам Корчной, когда ему было уже 75. Его спросили:

– Вы помните, кто был вашим первым учителем в шахматах?

И он ответил:

– Двигать фигуры меня научил отец, но он не был моим учителем. В ленинградском Доме пионеров [Дзержинского района. – МК] помню мастера спорта Батуева. Когда мне было лет тринадцать, он увидел, как я играю с приятелем вслепую, и решил проверить мою силу. Сыграли венгерскую партию, я продержался ходов шестнадцать, зевнул. Он был доволен: «Станешь мастером!»

Еще через десять лет тот же Батуев, посмотрев мою ничейную партию с Толушем на чемпионате СССР, изрёк: «Будешь гроссмейстером!»

Кое-что помнит Виктор Корчной, но мало. Очень мало. На самом деле, мне говорили ребята, что они играли друг с другом с упоением, не видя никого и ничего вокруг, минимум год. Но при мне – примерно пару месяцев. Потом Корчной ушел в шахматный кружок Ленинградского Дворца пионеров на Фонтанке, получил там 1-й разряд и уже в 1947 году стал чемпионом СССР среди юношей.

В одном из путеводителей по Санкт-Петербургу записано:

Саперный переулок, 14: В этом доме долгие годы жил музыкант по образованию, зоолог по призванию, автор нескольких книг, руководитель двух крупнейших в городе клубов юных натуралистов, шахматный мастер, призер первенства Ленинграда 1945 г., великолепный педагог, заслуженный тренер России А. М. Батуев.

В драматические театры мы ходили вместе с мамой. Чаще всего она покупала билеты в Пушкинский театр и в театр Комедии. В Пушкинский театр билеты нам приносила Аня, – она работала там администратором. Раньше этот театр назывался Александринским, и мама часто его так и называла. Перед театром к Невскому проспекту примыкал большой сквер, где стоял большой памятник Екатерине Второй.

Помню, я всех спрашивал, почему памятники царям Николаю и Александрам I-му, II-му и III-му убрали, а Петру и Екатерине II-й оставили стоять. Про Петра мне еще как-то пытались объяснить тем, что он царь-реформатор, прорубил окно в Европу, а вот про Екатерину – никто толком ничего не мог сказать. Только мама сказала, что она сама была просвещённой царицей: переписывалась с Вольтером и поддерживала многие прогрессивные начинания. А вот про то, что именно она ввела для российских евреев черту оседлости, моя мама не помнила.

В Пушкинском театре играли замечательные артисты, фамилии которых мы знали по радиопередачам. Среди них особенно знаменит был Николай Черкасов. Он играл в театре всего четыре роли, так как был очень занят на съемках кинофильмов, но как играл! Мы смотрели с мамой все пьесы, которые он играл: «Великий Государь», «Жизнь в цвету», «Борис Годунов» и «Ревизор». Черкасов был тогда самым моим любимым артистом.

В театре комедии главным режиссёром был Николай Павлович Акимов. Мы с мамой ходили на все спектакли «Школу злословия» Р. Шеридана, «Опасный поворот» Д. Б. Пристли, «Тени» Е. Шварца и другие.

Театр находился на Невском, 56, там же, где располагался роскошный Елисеевский магазин. Глаза разбегались от его красоты и великолепия, но мы там не покупали, – денег не было. А вот на театры мама выкраивала деньги.

5 марта 1946 года Черчилль выступил с речью в Фултоне (США). Он высказал обеспокоенность усилением коммунистических режимов в странах Восточной Европы и сказал, что «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на Европу опустился железный занавес».

Черчилль сказал и другие, весьма воинственные слова:

– Соединенные Штаты Америки, имея атомную бомбу, находятся на вершине мирового могущества, могут разговаривать с остальным миром с позиции силы и диктовать ему свои условия».

В своем выступлении он призвал США и Англию к военно-политическому союзу против СССР. Из рассекреченных в 1978 году британским МИДом документов, видно, что Черчилль предлагал «…воспользоваться американской монополией на атомное оружие, и под угрозой разрушения советских городов заставить Советский Союз уйти из Берлина и Восточной Германии ».