Андрей Чернов: Притяжение Донбасса: Очерки о писателях шахтерского края

Над повестью «Степь» А. П. Чехов работал немногим более месяца, уже 3 февраля отправил рукопись в «Северный вестник». В этой повести Антону Павловичу Чехову удалось изобразить и степь, и степных людей, и передать свои степные впечатления. Сотрудник редакции «Северного вестника» А. Н. Плещеев так отозвался о повести, ещё до выхода «Степи» в журнале: «Прочитал я её с жадностью. Не мог оторваться, начавши читать… Это такая прелесть, такая бездна поэзии, что я ничего другого сказать Вам не могу… Что за бесподобные описания природы, что за рельефные, симпатичные фигуры…» Чеховская повесть увидела свет в мартовском номере «Северного вестника» и степные просторы зазвучали в русской литературе, как до этого они звучали лишь у Гоголя.

Степная тема, луганская земля, в творчестве Чехова прозвучат ещё в 1897 году, через десять лет после южной поездки. Осенью 1897 года А. П. Чехов отдыхал в Ницце. Здесь, вдали от русских пространств, писатель пишет рассказы «В родном углу» и «Печенег», которые опять возвращают нас в северную часть Таганрогского округа. В рассказе «Печенег» упоминается станция Донецкой железной дороги Провалье, близ которой живёт казачий офицер Жмухин. В описании дома персонажа «Печенега» Ивана Абрамыча Жмухина, прозванного за дикость мировоззрения «печенегом», угадывается дом Гавриила Павловича Кравцова. Но, впрочем, не следует думать, что Г. П. Кравцов был прототипом Жмухина – скорее, Чехов художественно преобразовал и описываемое пространство, и действующих лиц. В «Печенеге» писатель ставит проблему глубокого культурного отставания казачьего офицерства. Я. Я. Полферов приводит следующее высказывание Чехова о казаках Донского края: «Мне больно было видеть, что такой простор, где все условия созданы, казалось, для широкой культурной жизни, положительно окутан невежеством и притом невежеством, исходящим из правящей офицерской среды… Будь офицер… образованнее, культурнее духовно, я уверен, что не было бы такого невежества и «печенеги» все бы перевелись». Не правда ли, очень современно звучит?

Пребывание А. П. Чехова в Донбассе было не продолжительным, но великий русский писатель вынес из поездки по югу живые, яркие впечатления. И по истечении более 120 лет мы, вчитываясь в строки «Степи», «Счастья», «Печенега», видим живых обитателей Луганщины XIX века, оживлённых мастерством Чехова-художника. И всё так же раскинулась степь, всё так же шумят над ней грозы, всё так же ищет на ней своего счастья человек.

Имя этого известного эмигрантского поэта почти неизвестно на его донбасской родине. Оно вернулось в Россию, там издаются его книги, а стихи – включаются в многочисленные антологии литературы русского зарубежья.

Кто же он, Владимир Смоленский?

Навряд ли современный луганчанин может себе представить еще тот, старый, Луганск. Нищий, вдавленный в степь городок, пыжившийся и жавшийся от зноя к реке. Немногочисленные многоэтажные здания, огромная базарная площадь, Никола Златые главы на Романовской.

Четырехэтажный дом Васнёва казался нелепым Гулливером среди ничтожно бедных, придавленных домиков-лилипутов… Современный луганчанин уже никогда не увидит в перспективе Казанской улицы (ныне – ул. Карла Маркса) величественный и суровый облик Казанского собора, снесенного в 30-е годы.

Что думал о нем, родном Луганске, юный Володя Смоленский, сын полковника жандармерии, «начальника Луганского отделения Екатеринославского жандармского полицейского управления железных дорог»? Помнил ли о нем в эмиграции? Наверное, этот вопрос не так был важен для зрелого Смоленского: уж слишком юным покинул родной город, да и для потомственного донского казака, каким он являлся, куда памятнее был Великий Дон. «… Родился 24 июля [6 августа по новому стилю – А.Ч.] 1901 года в имении моего отца на Дону», – сообщал впоследствии Владимир Смоленский Зинаиде Шаховской.

Имение Смоленских находилось под Луганском (в двадцати верстах от города), именно там рос хрупкий тонкорукий юноша-брюнет, которого в детстве близкие называли Коша. Неизвестно, как бы сложилась жизнь молодого дворянина Смоленского, однако едва Володе исполнилось 16 лет, Россию поглотила безжалостная стихия, имя которой – Революция.