Андрей Чернов - Арабская сказка

1

Жара и солнце, здесь песок,

Царит тысячелетья.

Унылый вид, не видно в нём

Отметин жизни вечной.

В зените солнце, вновь бархан

Сменяет здесь пейзаж,

Но караван вперёд идёт,

Как призрачный мираж.

– Когда же вечер?

Солнце зноем его замучило давно,

Он к караванам не приучен,

Терпеть придется всё равно.

Отец потребовал: – Сын, съезди!

Сопроводи ты караван,

Был мною он давно обещан,

Нельзя пускаться на обман.

Саид послушался, и вскоре

Сей караван уже в пути.

Везут они его калифу

В прекрасный город – Бенеры.

Стемнело, все расположились

Под звёздным небом отдыхать.

Саид лежит, ему не спится,

И начинает представлять:

– Когда доеду до калифа,

Немного точно погощу,

Ну а потом гуляю лихо,

Я Бенеры озолочу!

Визиря сын гулять умеет,

Нечасто, но вино в руке

Наутро молотом стучало

Зачем-то в буйной голове.

– Я побываю на развале,

Отцу подарок поищу,

А то пристал, и нет покоя:

«Когда же я тебя женю!»

Ночь, тишина, и вдруг раздался

Отчаянный неровный крик,

И зазвенело всё ужасно,

Рабыни перешли на визг.

Заржали кони, сталь звенела,

Переполох, смертельный стон.

Саид вскочил, дамаск лег в руку,

Не робкого десятка он.

Ткань расползлась, шатёр распался

Под острым натиском клинка.

Саид стоит, обдан багрянцем

Неумолимого огня.

Тут на него напали двое,

Живым хотели повязать.

Саид умело их пристроил

К Аллаху очередь занять.

Смешалось всё при лунном свете,

Огонь и стоны, лязг клинков.

Саид рубился в этой сече,

Он проиграет всё равно.

Уж слишком всё внезапно было,

В главе его сплошной туман,

Последний раз его задели,

И он свалился за бархан.

Очнулся утром весь в порезах,

Едва оправился от ран,

Пополз вперёд, чтобы увидеть,

Как разорили караван.

Он вспомнил всё, в пылу сраженья

Увидел банды главаря,

Хотел он чьей-то лютой смерти,

Аллаха призывая зря.

Саид ползёт, куда не зная,

Так рано сгинуть не хотел.

Песок течёт, и он не знает,

Какой же ждёт его удел.

2

Ракель была вдова давно,

Нам помнится и ныне,

Как караванщица слыла

Красивейшей в пустыне.

От мужа опыт переняв,

Взялась за дело ловко.

Ей бог бразды правленья дал

Бродить в пустыни ходко.

Прекрасны очи, дивный стан,

Загар на лике зрелом,

Изгиб бровей похож на меч,

Откованный умело.

Всё говорит – она горда,

Умна и справедлива,

Недаром добрая молва

О ней всегда ходила.

Товар давали, не боясь,

Она ведь лихо правит,

Цена умеренна, и в срок

Она его доставит.

Не первый день они в пути,

И ночь уже настала,

Она движением руки

Привал всем указала.

Шатёр разбили для Ракель,

Верблюды сбились кругом.

Все отдыхают, чтоб с утра

Идти им друг за другом.

Свеча горит в её шатре,

Отбрасывая блики,

Она у зеркала сидит

И вспоминает лики.

Когда-то счастлива была,

Смеялась беззаботно,

В объятиях любви спала,

Но длилось всё недолго.

Всё это кануло как дым,

Тоска сжимает сердце.

Она надеется, Хаким

Залечит раны средством.

С младенчества Хаким при ней,

Был лекарем домашним,

Теперь немного постарел,

Но духом не упавший.

Он говорил: – Зачем грустить?

Всё послано нам свыше.

С судьбой не надобно шутить.

Мы дышим тем, чем дышим.

С ним было просто поболтать,

Поведать о невзгодах.

Умел утешить он всегда,

И дома и в дорогах.

Полог шатра рукой подняв,

Она слуге сказала:

– Пускай Хаким зайдёт ко мне,

Сегодня я устала.

Ночь, звёзды, тишина,

И холод пробирает.

Одна лишь в вышине луна

Всю местность освещает.

Да костерок недалеко

Теплом людей приветил,

И как маяк в ночи горит,

Чтоб кто-нибудь заметил.

Лихие люди не простят,

Оставят крови след,

Они всегда в ночи летят,

Как мотыльки на свет.

Лишь бы беда их обошла

И банды им не встретить,

Тогда доставят караван,

В пути их не заметят.

Вот показался силуэт,

Знакомый ей до боли.

Хаким на склоне своих лет

Был предан её воле.

– Хотела что-то, госпожа?

Устало он спросил.

Ему, как многим, переход

Все силы истощил.

– Я позвала тебя к себе,

Чтоб было не так скучно,

Тяжёлой мыслью я томлюсь

Мне одиноко, грустно.

Пролей бальзам на душу мне

Найди то утешенье,

Хочу забыться, как во сне,