Тамара Николаева - Этюды к портрету «Мы»

После тщательного отбора в кружок мы взяли двоих – Вовку Святова и Яшу Свердлова. Надеть бы Яшке пенсне – был бы вылитый Яков Михайлович. Честное слово.

И вот наш первый поход по заокским деревням. Местные мальчишки бегут за нами с воплем: «Гляди-ка, девки в штанах!» Мы, все как одна, в широких шароварах. Что есть на свете джинсы тогда никто из нас не имел понятия. Наша руководительница храбрая Марья Ивановна – школьная пионервожатая восемнадцати лет – спокойно отмахивалась от них, как от брехливых собачонок.

Зашли в деревенский магазин купить свежего хлеба. На лужайке перед ним пасутся гуси. Наши мальчики плетутся в хвосте, несут буханки и отламывая от одной кусочки, бросают гусю. Гусь шлепает за ними. Уже полбуханки им съедено. Уже давно скрылась за лесом деревня. Мы перешли мелкую лесную речку, пора устраиваться на ночлег.

Мы оглядываемся, гусь идет за нами. Мария Ивановна этого не видит.

– Что делать с гусём? – шепчемся потихоньку.

– Ты яблоки взяла? – догоняет меня Яшка.

– Конечно, взяла, не видишь, еле рюкзак тащу. – Только у меня яблоневый сад.

Марья Ивановна находит большую поляну, она эти места знает, здесь выросла. Скидываем рюкзаки, в руках топоры, веревки. Палаток не было, строили шалаш из подручного материала. В ход шли кусты, ветки, на подстилку лапник. Шалаш готов.

На поляну опустился глубокий вечер. Ярко полыхает костер. Густые сумерки вокруг кажутся черными. Немножко страшно. Девчонки волнуются, мальчишки куда-то подевались – впервые всколыхнулось ощущение – защитники… – «И гуся не слышно» – прошептал кто-то.

Кипит вода в котелке. Марья Ивановна вслух думает – из чего варить кашу.

Тут из темноты выплывают мальчишки, подходят к Марье Ивановне с повинными головами и предъявляют ей гуся со свернутой шеей. Марья Ивановна отругала их – чужого гуся увели, нехорошо!

Тут мы все хором стали оправдываться: гусь сам за нами шёл. Мы не знаем, чей он. Что оставалось нашей Марье Ивановне? Дело сделано. И она, как опытная деревенская же жительница, помогла нам распотрошить и общипать гуся, заодно научив этому на всю оставшуюся жизнь. Набили гуся моими яблоками, подвесили на толстой жердине над костром…

Сколько потом было съедено этих гусей, поданных на стол в различных экспедициях и ресторанах, и купленных на базаре, и диких, подстреленных егерями. Но тот, мой первый гусь, вне конкуренции!

1959 год. Самый центр старого Мурома. Арка большого каменного дома выходила на знаменитую муромскую водонапорную башню, построенную по проекту инженера И. Е. Ержемского в 1864 году. Темная длинная лестница на второй этаж. Какая-то кукольная прихожая. Тоже темная со стыдливо приткнутой в уголок керосинкой или чем-то, на чем готовят. В этом доме к еде относились невнимательно.

А дальше две узкие комнаты с узкими железными кроватями, застеленными солдатскими серыми грубыми одеялами.

Зато книг как в большой библиотеке. На русском, на немецком языке, на английском, на французском… Ну, на немецком – понятно. Мы в школе учим немецкий язык. А зачем на других-то языках?

И тут Танина бабушка – махонькая старушка с меня ростом, усмехается: «Да ведь я, милая, гимназию окончила!» В гимназии когда-то так учили!? Вспоминаю, что старушка кроме гимназии окончила медицинский институт и всю жизнь проработала врачом. Вот тебе и старушка…

Захожу к Тане как-то в каникулы. Тани нет. «Да где же она может быть?» – недоумеваю. Бабушка отвечает: «Сегодня она у художника на уроке рисования. А завтра у нее скрипка. Так что приходи послезавтра».

«Хочешь, я скажу ей, чтобы она подарила тебе какой-нибудь рисунок? Ну, чтобы ты знала, как надо…» – совершенно серьезно спрашивает ее мама. До сих пор среди моих собственных детских рисунков лежат листы с Таниными. Ее подарок. Для примера – как надо.

Таня всегда и про все знала – как надо. Была умна и развита не по годам. Учителя ее побаивались. Класс всегда был не готов к контрольным. Особенно по математике. И вот кто-то начинал канючить: «Тань, придумай что-нибудь! Ну, задай вопросик какой-нибудь!»

«Отстаньте! Надо было заниматься, как следует!» – высокомерно и немного брезгливо отвечала Таня. Но все-таки вопросик задавала… Иногда наш математик радостно цеплялся за него и начиналась дискуссия, за которой, затаив дыхание, следили все – и даже те, кто откровенно Таню не любил.

Меня же она безмерно удивляла. Временами восхищала. Инопланетянин!