Евгений Беляков - В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души!

Думаю, скорее всего, Вася выступил инициатором побаловаться после трудового дня гусятиной, тем более, что часам к восьми-девяти вечера чувство сытости, обретенное в столовой бесследно исчезало и ужин любимой птицей Михаила Самуэлевича оказался бы весьма кстати. Для совершения этого ритуального пиршества, он, прочесав окрестности, отыскал заброшенную кузню. Оставалось за малым, найти жертвенную птицу.

Впрочем, чего ее искать – стаи агрессивных пернатых бродили по улицам, время от времени, видимо, пытаясь завоевать в глазах своих гусынь дешевый авторитет, с устрашающим шипением нападали на нас. Особенно в этом преуспевала группировка с постоянным базированием по дороге к туалету, обслуживающему общежитие.

Когда кто-нибудь из нас, ведомый туда естественными природными потребностями, проходил мимо стаи, та с дружным нарастающим гоготом поднималась и делилась на две группы: первая, думаю состоящая из «дам» двигалась в сторону, а вторая из этих идиотов – «кавалеров», гнала жаждущего к деревянному сортиру. Однако именно эта стая дурных птиц находилась под неусыпной защитой соседских окон.

Вася как инициатор и знаток-орнитолог, поведал, что брать птицу нужно, когда стемнеет. Похоже, когда в школе проходили историю древнего Рима, он выступал на очередных соревнованиях по боксу, а мы настолько ему доверились, что забыли о том, что именно гуси спасли в свое время славный город. И когда после опустившихся на сонную деревню сумерек мы попытались подкрасться к дремавшему стаду, оно подняло такой гомон, что на другом конце деревни проснулись и забрехали собаки.

На следующий день, подвергая критике пробелы Васиного образования, мы пришли к выводу, что гусь это достойный, но не единственный представитель царства пернатых и его вполне может заменить хорошая упитанная курица. В ближайшей лесополосе паслось все сельское поголовье кур, не знаю причин, возможно, их привлекало обилие насекомых, прятавшихся в посадке от дневного солнца, нас же туда привлекли сами куры. К тому же охота в зарослях посадки, скрытая от глаз хозяев казалась более безопасной с юридической точки зрения.

Никогда не мог предположить, что курица, спасающая свою жизнь, становится ловкой и верткой как ласточка. Они не подпускали нас ближе, чем на несколько метров, заискивающе-ласковое: «цып-цыпа-цыпуля» вызывало абсолютно противоположный эффект. А когда лопнувшее терпение, превратило наши попытки ласкового пленения в откровенную охоту, посредством метания в диких птиц сучьев, камней и прочего строительного мусора, в изобилии находящегося в этом заповедном уголке, те просто разбежались по кустам.

Охота вызвала здоровый аппетит и, разведя костер, мы испекли в золе наломанной неподалеку незрелой кукурузы, прямо в початках. Нельзя сказать, что полусырая кукуруза без соли оказалась шедевром кулинарного искусства, зато при поедании последней мы пришли к выводу, что голубиное мясо намного вкуснее, а главное экзотичнее, чем та же гусятина или курятина. Тем более что находящееся неподалеку зернохранилище, собирало тучи голубей, по приближении ночи находивших себе приют под крышей административных строений.

Тут уже знатоком оказался Вовка, позиционируя себя специалистом по ловле голубей на удочку, точнее с помощью петли из лески на конце удилища. Казалось бы, что может выглядеть проще: накинул петлю на шею голубю, потянул и он уже твой, мы только сокрушались, что столько времени потратили на домашнюю птицу.

Вечером следующего дня, прихватив соседские удочки, мы направились к правлению, где на козырьке под крышей несколько десятков голубей устраивались на ночлег. Я оказался сторонним наблюдателем, поскольку слабое от рождения, зрение предоставляло мне такую привилегию, наблюдать за охотой со стороны, тем более уже смеркалось.

Мои подельники, мастерски орудуя снастью, подводили петли к головам голубей, а те, ловко уклонялись, спокойно отодвигаясь в сторону. Совершая вынужденные маневры, полусонные птицы начинали ворковать и метать в охотников капли помета. Терпение последних подходило к концу, мое же, не поддерживаемое здоровым азартом добытчика, лопнуло давно, и я давился от едва сдерживаемого хохота, стараясь не спугнуть дичь. Первым сдал Вовочка. Злобно матерясь, он с остервенением принялся лупить удочкой по козырьку, к нему присоединился Вася. Голуби снялись с насиженного места и, презрительно осыпав нас напоследок градом помета, улетели в неизвестном направлении.