Татьяна Кузминская - Моя жизнь дома и в Ясной Поляне

Но, увидав маму, я пришла в нетерпение, и вся моя осторожность сразу исчезла.

– Мама, – начала я, – Вы и папа, и все в доме не видите правды.

– Какой правды, о чем ты говоришь?

– Конечно, о Льве Николаевиче. Вы думаете, что он женится на Лизе, а он женится на Соне. И я это знаю наверное, – сразу буркнула я матери.

– Почем ты можешь знать это? – с удивлением спросила мать, – ты глупости болтаешь.

– Нет, не глупости, а правда; вы не видите. Мама, помолчав, спросила меня:

– Что ж, Сонечка говорила тебе что-нибудь?

– Говорила, – поспешно ответила я, – то есть нет, но это секрет, – путалась я. – Она только мне сказала.

Мать больше не расспрашивала меня. Мне казалось, что она своим материнским чутьем подозревала правду, но боялась сознаться в ней, зная, как будет огорчен отец. Он так любил Лизу и знал про ее увлечение.

Володя заворочался в своей кроватке, и несколько секунд у нас длилось молчание.

– Что это за письмо ты держишь в руках? – спросила меня мать.

– Это я вам хотела показать, я получила сегодня от маленького Пако (маленький – прозвище, в отличие от отца). Вот это письмо. Он мне делает предложение, – торжественно объявила я.

– Как? тебе предложение! Тебе еще 16-ти лет нет, – сказала мама строгим голосом.

– Ну вот вы уже сердитесь, мама; вы мне скажите, что мне ответить надо?

– Как, что ответить? Ничего.

– Да вы прочтите, как он мне жалостно пишет; а потом написал чудные стихи, акростих на мое имя.

Мама взяла письмо и вслух прочла его, так что я слышала его во второй раз: «Je vous l'avouerai fran-chement, que vous ne pouvez vous faire une idee de ce qui se passe et dans ma tete et dans mon coeur depuis votre depart». [15] Откровенно признаюсь вам, не могу выразить, что происходит в моем уме и сердце после вашего отъезда (фр.) .

«Осиротел я без вас и каждый день считаю, сколько остается дней до вашего приезда».

– А теперь читайте акростих, – сказала я. Мама начала чтение.

Несмотря на сон Володи, послышался неудержимый смех мама. Так смеются только любящие матери.

– Мама, что же тут смешного? – обиженно спросила я, не понимая тогда всю прелесть ее смеха. – Вам не стоит показывать письма, вам все смешно. Очень хорошие стихи. Вот и все. А посмотрите, что написано в конце письма. – Я повернула с нетерпением страницу, и мать прочла: – «Pouvez-vous faire mon bonheur eternel?» [17] Можете ли вы сделать мое вечное счастье? (фр.) . – Вы понимаете, мама, что он мне сделал предложение?

– Как я могу понять такой вздор. Тебе надо об уроках думать, а не о женихах.

– Теперь вакация, да я и не думаю о них, – сказала я. – Ну чем же я виновата? А какой акростих хороший, правда? Ну, мама, будьте веселая, добрая, вы все недовольны, – говорила я, целуя ей руку и подвигаясь к ней.

– Таня, – ласково заговорила мама: – Ведь он такую чушь пишет. Ну, что в тебе испанского? Скажи, пожалуйста.

– А я качучу с кастаньетами танцевала, помните, когда дядя Костя играл?

– Не помню, – отвечала мама.

– Что же мне отвечать ему? – спросила я.

– Я сама ему отвечу.

– Вы откажете ему, а он обидится. Мама улыбнулась.

– А Саша как же? – спросила она.

– Да так. Что же Саша. Я его очень люблю. А того как же? Я не могу его обидеть, мне его очень жаль.

– Да нельзя же так, – сказала мама, – ну, да ты не беспокойся, я его не обижу, а теперь поздно, ступай спать. Да смотри, не болтай про Соню.

– Вы не сердитесь, мама, – сказала я, целуя ее, – я так хотела поговорить с вами, а теперь прощайте.

И я убежала к себе в комнату, оставив мама с ее заботами и мыслями о старших сестрах.

Лев Николаевич, узнав о предложении Пако и мой разговор с матерью, постоянно дразнил меня, спрашивая:

– Pouvez-vous faire mon bonheur eternel? А я сердилась и не слушала его.

Через три дня мы были в Ясной Поляне, где нас ожидали. В этот раз все было готово: и комната, и чай, и ужин. Я как-то смутно помню наше препровождение времени в этот приезд. Помню лишь, что первый день шел дождь, и мы сидели дома. Вечером занимались музыкой. После ужина я ушла спать, и девушка Дуняша последовала за мной. Пока она помогала мне завивать волосы, я разговорилась с ней.