Александр Адашев - 15 лет на зоне. Записки убийцы поневоле

На психику это как влияло раньше, так и сейчас влияет. И никакими ремонтами тут не поможешь. У кого нервы слабые, тому вообще не позавидуешь. Что может случиться с человеком с неустойчивой нервной системой, лучше всех описал в своей книге «Иллюзия страха» Александр Турчинов, украинский политик и писатель по совместительству. Его герой в результате стресса вообще перестал разбирать, что реально, а что воображаемо. Правда, от того, что он оказался в камере, его проблемы только проявились ярче. А были они, в чем я уверен, и до встречи с правоохранительными органами и сокамерниками.

У меня психика оказалась более устойчивая и владеющая различными скрытыми механизмами смягчения последствий стрессовой ситуации. Пишу скрытыми, потому что я и сам-то тогда о них не знал. Это уже потом, когда я проанализировал свои воспоминания, прочитал много литературы по психологии, я понял. Да, стабильный характер не так-то просто и поколебать.

Я справлялся с первоначальным потрясением при помощи двух вещей. Сна и чувства юмора. Тот самый мужик из камеры, который много отсидел, все четыре дня смешил меня и присутствовавшего малолетку веселыми историями. Из лагерной жизни. Я уже не вспомню ни одной из них. Но то, что я просмеялся все дни, пока был в Броварах, мне запомнилось навсегда.

Я даже не огорчался, когда меня посещал следователь, которого сразу назначили вести дело. Он, кстати, запомнился мне нормальным молодым парнем, который даже всерьез думал о том, чтобы изменить квалификацию статьи в сторону смягчения. Но поэтому его быстро и поменяли. На Алексея Петровича, который лучше разбирался в вопросах ведения следствия.

В первые дни меня хоть и вызывали на допросы, много времени это не занимало. Тогда работали в основном с подельниками и со свидетелями. Как я говорил, с адвокатом я познакомился где-то на третий день. О том, чтобы увидеть жену речи вообще быть не могло.

Она, однако, к ее чести будет сказано, отреагировала очень быстро. Об услугах Александра Григорьевича она договорилась в день моего ареста. А о том, что я нахожусь в Броварах, узнала уже на следующий день. Привезла мне передачу. Я тогда еще как-то не задумывался о ценности передач в местах лишения свободы. Наверное, потому что не курил. А есть не хотелось. Поначалу было не до еды.

Запомнилось, что передачу на КПЗ в камеру всю не давали. Процесс ее выдачи выглядел так. Приглашали в специальную комнату, где досматривали переданное. Продукты, которые сразу было необходимо употребить в пищу, выдавали. Остальное оставляли в так называемой «камере хранения», обычном шкафу, который в этой же комнате и стоял.

В первой передаче жена мне зачем-то передала около килограмма чая. Я еще подумал: «Зачем столько-то?». Я его не особенно пил. Так, ароматизированный, в пакетиках. А тут черного целый килограмм. А оказалось, что просто моя супруга лучше меня разбиралась в том, что человеку в тюрьме нужно. Для чего мне столько чая, я понял уже, когда меня перевозили из КПЗ в СИЗО. Передачу перед этапированием ( так называется перевозка всякого рода заключенных ) мне отдали. И первое, что я услышал в «воронке»: – «Чай есть?».

Оказалось, что чай – неотъемлемая часть жизни в местах лишения свободы. Он крепко заваривается, получается «чифирь». Пьется зэками, причем с определенным ритуалом. Кружка идет по кругу, каждый делает по два глотка. По тому с кем человек пьет чай, определяется его статус. С кем ты чифиришь, тем ты и живешь. А в КПЗ чай по каким-то причинам был запрещен, и несчастные арестованные, которые до того пили его годами, специально ждали этапа в СИЗО. Что бы сразу в воронке у кого-то взять пусть даже сухого чая, пожевать его и восстановить необходимый в тюрьме тонус.

Чай действительно повышает тонус и улучшает настроение. А помимо этого, или даже в связи с этим, считается чем-то вроде тюремной валюты. Второй по ценности после сигарет. Так что в СИЗО я попал уже подготовленным.

Думаю, что первым впечатлением практически любого человека, оказавшегося в Лукьяновском СИЗО, будет то, что он попал в подземелье. Как только автозак въезжает в ворота изолятора и останавливается на пункте приема арестованных, после проверки сопроводительных документов, что занимает до получаса, подследственные закрывают в так называемых « боксах ». Это такие каменные мешки размером 3x4 метра, в которых держат новоприбывших до момента распределения по камерам.

Располагаются эти боксы в два ряда чуть ниже уровня земли. Так как окон в них нет, дневной свет туда не попадает и возникает полное ощущение нахождения под землей. Чтобы попасть из одного ряда в другой необходимо пройти через обыск и санитарный пропускник. Процесс этот занимает некоторое время. У каждого прибывшего до трех часов. Учитывая, что каждый день из СИЗО утром уезжают, а вечером возвращаются до 500, а то и больше, человек и всех надо обыскать и помыть, три часа еще нормально.