Борис Сударов - Это было недавно, это было давно. Воспоминания о 30-х, 40-х, 50-х

Полицай отворил ногою дверь в баню и, бросив девушку на холодный пол, навалился на неё всем своим грузным телом. Рика отчаянно боролась, как уж, извивалась, пытаясь освободить завёрнутые за спину руки, коленями упиралась в живот насильника; она не кричала, не звала на помощь – знала, что никто её не услышит, никто не поможет; обречённая, умываясь слезами, теряя последние силы, она лишь всячески оттягивала неизбежный и скорый конец. И в тот миг, когда он должен был наступить, в пылу борьбы Рика не заметила, как в баню ктото вошёл, и взметнувшийся в чьихто руках топор опустился на голову полицая. Она лишь услышала какойто непонятный мягкий удар над собой и одновременно стон Юхима и ощутила вдруг, как ослабело и обмякло его тело. Ещё полностью не сознавая, что же случилось, она брезгливо откинула его в сторону и вскочила на ноги. В сером сумраке Рика не сразу узнала стоявшего перед нею брата.

– Это ты?! – не веря своим глазам, наконец, спросила она, опешивши.

– Ну я, кто же ещё? – бледный и дрожавший от волнения, с опущенным топором в руках, ответил Рува.

– Господи! Я думала, тебя давно уже нет в живых.

Она обняла брата, прижалась к щеке, орошая его лицо своими слезами.

Смущённый её слезами Рува, отвыкший от столь тёплой домашней ласки, стоял, опустив руки, не решаясь обнять и поцеловать сестру.

– Как ты появился здесь? Ты словно с неба упал. Видно, Бог услышал мои молитвы.

…В ту холодную октябрьскую ночь, когда, выйдя из города, они наткнулись на полицейских, Руве удалось уйти от преследования. Полицаи, добежав до опушки, в лес не рискнули углубляться и, постреляв в темноту, вернулись к своему укрытию у дороги.

Гонимый страхом, Рува всю ночь петлял по лесу, пока, вконец обессиленный, не упал на кучу хвороста и тут же не уснул.

К утру он бы наверняка замёрз, если бы на рассвете его не обнаружили двое партизан, возвращавшихся с задания к себе на базу. Это были начальник разведки отряда, коренастый, кряжистый и гибкий, словно молодой дубок (его в отряде так и звали – «Дубок»), Семён Дворин и совсем ещё молодой Андрей Уголев, сын партизанского комиссара Михаила Уголева.

Андрей первым заметил лежавшего под сосной, слегка запорошённого снегом Руву.

– Гляди, Дубок, – шепнул он и показал в сторону развесистой сосны. С двух сторон они осторожно подошли к свернувшемуся в клубок Руве.

– Эй, парень, – тронул его за плечо Дубок, – живой?

Рува открыл глаза и не сразу сообразил, где он и что с ним.

Затем вдруг мелькнула мысль – полицаи! Он рванулся и хотел было бежать, но закоченевшие ноги не слушались его, и он беспомощно упал на спину.

– Ты кто такой? – строго спросил Дубок.

– Юра Вихрин. Детдомовский я, из Могилёва, – ответил Рува, с трудом поднимаясь на ноги.

– А почему здесь, в лесу, оказался?

– Иду к своему дяде в Рославль, заблудился я.

– И давно ты идёшь?

– Больше двух месяцев уже, – входя в роль, гнул свою линию Рува.

Поведение и ответы парня показались Дубку подозрительными. «Не шпионит ли этот пацан тут в лесу за нами, – подумал он, – база ведь недалеко отсюда? Надо проверить».

– Ладно, пойдём с нами, – сказал Дубок, – поможем тебе добраться до твоего дяди.

О партизанах в ту пору Рува ничего не слышал и не сомневался, что попал в руки полицаев. «Надо бежать, – подумал он. – Но как?» «Полицаи» всё время были настороже, шли рядом, и всякая попытка оторваться от них исключалась. А вскоре Дубок нахлобучил ему шапку на глаза (благо она была ему велика), чтоб не видел, куда они идут, и его повели под руки.

По прибытии на базу, убедившись, что находится среди своих, Рува, тем не менее, не зная, как отнесутся к этому партизаны, исповедоваться перед ними, рассказывать им всю правду о себе не стал, а продолжал придерживаться своей детдомовской легенды. Так во второй половине октября сорок первого года в партизанском отряде «Чапай» появился новый боец – Юрий Вихрин. Поначалу к нему приглядывались, затем стали брать на задания. Маленькая, тщедушная фигура мальчишки не вызывала какихлибо подозрений у окружающих; он появлялся в деревнях и на ближайшей железнодорожной станции, добывая для партизан нужные сведения.

Морозным февральским утром группа из десяти человек во главе с Дубком выехала на двух санях из лагеря для проведения важной операции: в одной из дальних глухих деревушек предстояло собрать народ и рассказать людям о разгроме немцев под Москвой.

Выбор пал на Сосновку: деревня эта находилась в стороне от большой дороги, у самого леса (удобно было подъехать незамеченными), не было там и постоянного полицейского поста.