Виктор Кротов - Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли

Здесь я имею в виду уже не увлечения вождением автомобиля, химией или даже математикой. У меня возник интерес к девушке, однокласснице, но даже слово «влюблённость» тут было бы чрезмерно. Слишком абстрагированным (подходящий термин для математической школы) оказалось это моё увлечение.

Мне было совершенно ясно, что Н. – самая красивая в классе. Ещё яснее, что она мне нравится больше остальных. Оставалось непонятным, что из этого следует (опять математическая лексика).

Мне приятнее было, скажем, идти в поход или в кино, если шла она. Радостно было её видеть. Этим моё увлечение и ограничивалось. Такой умеренности способствовали и некоторые обстоятельства.

Во-первых, я был довольно застенчив. Один-единственный раз решился позвонить Н. и пригласить её в кино, что потребовало от меня немалой внутренней работы по самовнушению. И всё равно – во рту пересохло, голова опустела, слова выдавливал с трудом. Да и результата не было: она сказала, что в этот день не может, договорились отложить, но второй заход я уже не осилил.

Во-вторых, я не замечал никаких признаков её интереса к моей персоне, что казалось мне вполне естественным. С чего бы ей испытывать интерес ко мне?

В-третьих, что-то настораживало меня в душевных свойствах Н. Она смотрела на жизнь, насколько я мог понять, несколько иначе, чем мне хотелось бы. Сейчас я понимаю, что она была девушкой кокетливой, немножко самовлюблённой. Тогда я этого не смог бы сформулировать, но меня расстроила услышанная от неё фраза-концепция (высказанная не мне, подругам, просто я был рядом): «На людях надо вести себя картинно». Так она и старалась поступать.

Между прочим, на одной из последних встреч одноклассников, когда нам уже было под шестьдесят, я напомнил Н. про этот её принцип, но услышал недоумённое: «Да никогда я такого не говорила…».

Так и тянулось моё увлечение до конца школы, без особых событий, не считая того, что всё-таки один раз я побывал в кино с ней и ещё с одной одноклассницей (экспромтом), а ещё раз проводил с какого-то вечера до подъезда.

Некоторый ажиотаж у меня внутри вызвало приближение выпускного вечера. «Вальс! Я буду с ней танцевать вальс», – осенила меня исключительно оригинальная мысль. Я даже отогнал от себя мысль о такой технической подробности, что надо будет ещё решиться пригласить её на танец. Кроме того, вальс я танцевать не умел, но ведь можно научиться! И я старательно тренировался в обнимку со стулом (где-то прочёл, что именно так надо учиться вальсировать), закрывшись у себя в комнате. Впрочем, на вечере к вальсу Н. куда-то исчезла, так что мне не пришлось испытывать ни свою решимость, ни свои танцевальные возможности (не мог же я с кем-то ещё танцевать). Особых страданий у меня по этому поводу не возникло.

Ничего не ёкнуло у меня, когда несколько лет спустя я встретил Н. неподалёку от нашей бывшей школы. Она везла коляску с ребёнком – и выглядела вполне счастливой.

Мне казалось, что все мои переживания происходили сугубо внутри, не проявляясь в поведении. Но как-то вскоре после окончания школы я оказался в гостях у одной из одноклассниц, одновременно с двумя её подругами. Девушки принялись оживлённо говорить о том, кто в кого был влюблён (универсальное обозначение любых неравнодушных отношений) в нашем классе. Некоторые наблюдения совпали с моими, кое-что было для меня внове.

– Ха, может, у вас есть сведения о том, в кого я был влюблён? – небрежно спросил я, уверенный, что повергну их в недоумение.

– Конечно, в Н., кто ж не знает, – чуть ли не хором отреагировали они.

Вот тебе и внутренний мир…

Но дальше было куда неожиданнее.

– А кто в тебя был влюблён, знаешь? – спросила одна из подруг.

Я опешил. Не было у меня таких подозрений ни к кому. В меня? Что за ерунда?

– Как? Ты про Л. не догадывался?!.. – вот тут все мои просветительницы были и в самом деле повергнуты в недоумение моим недотёпством.

Но я был удивлён ещё больше.

Да и мог ли я догадываться?.. Л. была аккуратной старательной девочкой с длинной косой. Трудно было представить, что она может интересоваться кем-то или чем-то, кроме общей жизни класса и хорошей учёбы.

Я не очень-то поверил проницательности подруг. Но через много-много лет спросил напрямик об этом саму Л. Да, это были безошибочные сведения…

Что касается Н., она так и осталась достаточно кокетливой и заботящейся о производимом впечатлении, что не помешало ей стать любящей женой, заботливой матерью и прекрасным специалистом в области патентного права. Так что мне приятно, что не какая-нибудь пустая фифочка была предметом моего относительно тайного увлечения, и то, что оно не помешало никому из нас жить своей жизнью.