Гала Дали - Жизнь, придуманная ею самой

Оставалась надежда только на Поля. Его письма полны любви и ожидания встречи, но это ответы на ее письма. К тому же они не виделись два года, в таком возрасте это много, безумно много. Какой будет встреча?

Мадам Грендель сказала, что Жежену обещали предоставить короткий отпуск для свидания с невестой. Значит, она все же невеста? Жанна-Мария не могла позволить, чтобы невеста сына жила где-то в съемной комнате или пансионе, потому поселила у себя дома вопреки мнению мужа. Это хорошо и плохо одновременно.

Немного подумав, Гала решила, что плюсов больше, чем минусов. Не надо платить за жилье, такое положение надежней, есть возможность ближе познакомиться с мадам и завоевать ее сердце до возвращения мужчин с фронта… И возможность попрактиковаться во французском тоже не лишняя.

А что касается мытья в лохани вместо ванны и необходимости терпеть кухонный запах круглые сутки, то это временно. Вот вернется Поль, они поженятся, снимут отдельное жилье, в котором будут и большая ванная комната, и высокие потолки, и хорошая прислуга. В крайнем случае снимут номер в хорошем отеле.

Но чтобы получить все это, нужно дождаться Поля, а за время ожидания покорить его мать, чтобы она заступилась перед отцом.

Гала была твердо уверена, что все получится. Два года битвы за свое счастье не могли пройти даром.

Говорили, что у нее кошачьи глаза, но ведь у кошки есть замечательное качество – она умеет падать на все четыре лапы и имеет девять жизней. Гала усмехнулась: две уже прошли, даже целых четыре – до Москвы, в Москве, потом в Клаваделе, снова в Москве. Теперь начиналась пятая. Нужно было сделать все, чтобы эта оказалась успешной и счастливой.

Гала дождалась – Поля отпустили на побывку. Это означало встречу.

Она страшно волновалась, ведь письма – это одно, а реальность – совсем иное. Помня о Марине Цветаевой, которая влюблялась почти заочно, а потом без конца разочаровывалась, Гала больше всего боялась разочарования своего или Поля.

На перроне она с трудом сдерживалась, чтобы не трястись, хотя холодно не было.

От этой встречи зависело многое. Они не виделись слишком долго, чтобы не бояться. Много-много месяцев переписки и клятв в любви вовсе не означали, что любовь жива. Несмотря на эйфорию, Гала это хорошо понимала.

Поль повзрослел и без мамы рядом наверняка сильно изменился. Говорят, война вообще меняет всех до неузнаваемости. Гала понимала, что увидит совсем не того послушного восторженного мальчика, который жил в Клаваделе, но Поль мог оказаться и не тем влюбленным джентльменом, образ которого складывался по письмам.

Письма – обманчивая вещь. Что, если она, как и Марина Цветаева, просто придумала себе Поля, а он ее? Что, если этот выдуманный Поль окажется изменившимся до неузнаваемости или новая Гала в реальности не будет соответствовать его представлениям?

Неизвестно, боялся ли этого Поль, но мадам Грендель боялась.

Жанна-Мария видела волнение невесты и сына, чутьем любящей матери поняла его и волновалась тоже. Что, если не сложится, и эти двое, столько твердившие о своей любви, действительно не примут друг друга воочию? Даже если не оба, но хотя бы один окажется разочарованным?

Как тогда быть с русской? Выставить вон из дома? Но это ужасно. Навязать сыну во исполнение его обещаний? Эта мысль нравилась мадам Грендель еще меньше, единственный сын Гренделей должен быть счастлив!

И вот перрон, запах паровозного дыма, металлический грохот состава, толчея встречающих и прибывших, приветственные крики…

Как в этой толпе среди множества шинелей и одинаковых лиц даже не узнать – просто увидеть любимое? Галу охватило отчаяние, на глазах появились и готовы были пролиться ручьем слезы.

– Гала!

Поль заметил ее первым.

Худой, почти тощий, с тонкой шеей из воротника шинели, немного нелепый в тяжелой одежде и обуви, но такой родной!

– Поль!

Остановил, не позволив к себе прижаться:

– Нет-нет, на мне могут быть… вши… Госпиталь, понимаешь…

Он пытался еще что-то объяснять про мерзких насекомых, но Гала замотала головой и все же прижалась:

– Пусть… Пусть твои вши станут моими. Хоть что-то общее.

Слезы все же прорвались ручьем.

Когда подошла мадам Грендель, сын и невестка (мадам уже не сомневалась, что так) стояли, обнявшись и плача.

На вопрос, почему плачет, Гала всхлипнула:

– От счастья.

И снова залилась слезами.

Поль не был придуманным, и их любовь тоже.

Мадам Грендель тоже плакала, впрочем, слез на перроне было довольно и без их троицы.