Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836

Повторяю просьбу: не объявлять нигде его имени под стихами. Я забыл порадовать милую княгиню известием о приезде сюда Ломопосова, который скоро отправляется к вам, а от вас, чрез Варшаву, опять в Париж. Он привез сюда несколько новых книг, которые роздал для чтения модным приятелям и приятельницам. Между новостями – два тома записок madame Genlis, один том записок старика Сегюра и прочее.

Я болен и не мог выправиться у Козлова о стихах. Пошлю спросить сегодня или завтра. Жуковский получил письмо твое и сбирается отвечать. Новости третьего дня были следующие: графиня Эльмт – Екатерининской дамой; Давыдова, внука графа Орлова и еще одна, а кто, не помню – фрейлины. Графу Литта велено исправлять должность обер-камергера.

Переведи мне четыре стиха, которые я нашел эпиграфом у Сегюра, но переведи верно и так же грустно-хорошо, хотя и может выкинуть le remplissage: présent céleste. Вот они:

Воейкову передам твое поручение чрез Жуковского, ибо я сам не выезжаю или почти не выезжаю. По вечерам бываю у Карамзиных, а весь день читаю и думаю памятью и горюю, что не в Москве встречу веселый, но на меня уныние и грусть наводящий, праздник.

Помешал Федоров чтением продолжения своего «Курбскаго». Право, хороши писано, и все подробности почерпнуты из хроник. Карамзину и императрице Елисавете очень понравилось. Она видит в нем начало нашего Вальтера-Скотта. Прости! Обними детей, поцелуй ручку у жены и скажите за меня друг другу: «Христос воскресе!» в первую минуту первого часа Светлой недели.

25-го марта. [Петербург].

Письмо и афишу получил. За «Сетованием» послал к к[нязю] Влад[имиру] и, если пришлет, доставлю сегодня. Новых же «Мессеньен» у меня и здесь нет. Я только читал одну оду на смерть Наполеона, в которой много прекрасного. Фонтене обещал мне книжку на два дни. Посылаю за ней сейчас же. Если будет здесь в продаже, то пришлю к тебе. Объявление напечатаю, но не хотел прочесть его Карамзину вчера, потому что (между нами) он очень огорчен холодным разбором его двух томов и в досаде говорил, что перестанет писать «Историю». Вообрази себе, что по четыре, по пяти экземпляров в день разбирают. Вчера взяли семь на простой бумаге. Он принужден уступать на срок книгопродавцам. Ожидаю большего рвения и патриотизма от русской России: чухонская равнодушна к славе отечества. Здесь многие почти ежедневно у Карамзина и не взяли его «Истории»! Другие просят прочесть. А ты хвалишь русских за покупку стиха за шесть рублей! Так, и тому долл;по радоваться. Но где же любовь к полезному и славному? Не говори другим о грязном разборе «Истории», да не возрадуются клевреты Каченовского!

Соловей-Хвостов недавно воспел Ломоносова следующим стихом:

Софья Дмитриевна Нарышкина очень больна. Федор Петрович Уваров опасно болен и проживет недолго. Статью отдам Воейкову. Но для чего не Гречу? Он на нее больше имеет право.

Вероятно, буду у вас к 1-му мая. Я люблю видеть Москву в праздничном кафтане и слушать Ивана, гудящего с товарищами. Для того и приезжал часто к Святой; а теперь не удастся отделаться так скоро и постараюсь приехать на немецкие станы.

Мой секретарь пишет на твое предисловие замечания и напечатает у Измайлова.

Я боюсь, что и Жуковского сочинения не скоро разойдутся. Не посоветуешься ли с Пономаревым и прочими, или не написать ли мне к Антонскому? он у меня теперь в надежде на звезду и верно расположен к добру.

Ни жены, ни мужа Киселевых еще не видал, но в четверг обедаю с ними у графа Мейстера.

Сейчас получил и «Мессеньены», но еще не успел прочесть.

28-го марта. [Петербург].

Еще от 14-го февраля послано отсюда отношение Ланского по твоему делу к тверскому губернатору. Справься! Как скоро ответ будет, я тебя уведомлю.

Ратины красной нет, а есть байка красная, но слишком теплая для теперешней погоды. Еще поищу в русских лавках ратины. Прости!

31-го [марта. Москва].

Война, опять война! Читал по ты в пятом «Вестнике Европы» «Второй разговор» на меня? Вот первый ответ. Напечатай его, где хочешь: у Греча или Воейкова, но только без перемены. Здесь он уже вышел невредим из горнила цеосуры и полез в дамский б – Шаликова. Что же делать? В одном этом журнальном б – можно – свободно на Каченовского. И Шаликов, и ценсор Снегирев – души не робкия и враги отъявленные Каченовскому. Я должен был воспользоваться этим стечением обстоятельств в страхе, что у вас ценсура еще и заупрямится. Сделай одолжение, только напечатайте скорее и скажите, что московская ценсура уже пропустила. Лучше, если у Греча. «Истории» два тома продают здесь по 25 рублей у Глазунова. Как идет продажа? Но ведь в города мало еще послано. Благодарю Голицына за музыку. Вчера пела здесь вторая Каталани. Голос большой, но мало искусства и приятности.