Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836

Хочется приняться мне за какую-нибудь работу успокоительную, чтобы очистить душу, которая, право, как в болоте, с той поры, что вожусь в драме. Полемические распри хороши в Европе: там и противники, и зритель, и судии друг друга достойны.

Бот эпигрнымы Грибоедова по случаю, или по поводу нашего калмыцкого балета. Прости! Вчера видел я вашу матушку на большом бале у Апраксина по случаю свадьбы племянника Талызина на Зубовой. Матушка очень обрадована хорошими известиями о Николае Ивановиче. Будешь ли к первому мая?

Что о журнале Раича? Дай эпиграммы Воейкову, чтобы пустить их по рукам.

22-го апреля. [Петербург].

Письмо твое получил и Жуковскому сообщил о Глазунове. Ответ по делу твоему получил от тверского губернатора, и предложено Совету в Москве рассмотреть просьбу. Карамзин уведомит тебя о письме к нему Новосильцова. Теперь хлопочи сам чрез Кушникова. Что же ответ Коммиссии на наше предложение?

Вчера был на бале во дворце, а завтра буду у соседки Пашковой, где празднуют свадьбу племянника с графинею Моден. Будет и великая княгиня.

О Раиче не помнят здесь ибо, вероятно, бумага отдана князю Оболенскому. По порядку нужно от него иметь отзыв. Спроси у князя Оболенского, не прислал ли ему князь его просьбы, а я еще здесь поразведаю; но в Департамент князь точно не сдавал его просьбы.

Если у Николеньки точно корь, то эта болезнь может долго задержать Карамзиных в Петербурге, ибо у Катеньки её не было.

От Николая получил известие из Риги. Он едет приятно, и в будущем для него здоровье и веселье.

Я познакомился здесь с Велеурским, бывшим адъютантом великого князя и будущим зятем Шадурского. Он тебя знает. Кажется, весельчак?

Точно на тебя был похож всю неделю: с мутною душою жил в чаду принужденного рассеяния.

24-го апреля. [Москва].

Витберг сказал мне словесно, что согласен принять уступку мою в 12000 рублей, и должен был прислать мне ответ письменный, но еще нет его. Отвечал ли он министру?

Павлов, о котором ты пишешь, не журнальный, а другой и, кажется, сумасшедший. Так мне сказывал Иван Иванович, к которому приносил он свою комедию. Я говорил о том вчера Данзасу, который назначен производит над ним следствие. Нужно его лечить, а не наказывать.

Вот второй мой ответ Дмитриеву. Отдай его в «Сын Отечества». Неужели ваша цензура и этого не пропустит? Уж подлинно наша бригадирша Москва не республика ли, потому что можно в ней ездить цугом в карете, ходить, как Ираклий Морков, в патриотическом шлафроке, по выражению Ростопчина? и отвечать «Вестнику Европы»? Читал ли ты в 7-м номере новую брань Дмитриева на меня. На нее должно было бы отвечать палками, но я предпочел отвечать хладнокровным официальным письмом к Каченовскому через Антонского, которое, если успею, сообщу тебе завтра через тяжелую почту.

А тут и баста! Ругай они меня, как хотят, а в – отбраниваться не пойду. Я и так уже провонял –.

Скажи сейчас Жуковскому, чтобы он высылал скорее другие экземпляры свои. Вчера, в особом объявлении к номеру 33-му «Московских Ведомостей», извещаю о продаже его книг, и вчера же все десять экземпляров присланные проданы. Хороша у него ошибка во втором томе, на заглавном листе: Жуховского.

Прости! Обними за меня Караызиных. Когда их превосходительства переезжают в Царское Село? Как идет продажа его «Истории»?

Сделай милость, поработай, чтобы разбор мой был напечатан у Греча или Воейкова.

29-го апреля. [Петербург].

От В[итберга] мы еще ничего не получали. исполним, как скоро получим. Карамзин Николенька в кори; но вчера вдруг застрадал чрезвычайно и прокричал часов восемь от боли в разных местах. Вероятно, ревматизм. Пиесу получил. Но здесь и думать нельзя о печатании ваших перепалок. Пора перестать. Теперь ты, вероятно, и с Булг[ариным] свяжешься. Бируков – ценсор в беде. Госнер, католический священник, известный проповедник, выслан за-границу; и Гречу – типографщику грозила беда. Но я боюсь только за Бирукова, а вы все на ценсоров нападаете.

В прошедшую ночь, на понедельник, было в городе большое – : семь свадеб вдруг! Бутурлина, графа Апраксина, доктора Мюллера и пр., и пр. Пашкова, наконец, выходит за Левашова. 1-го мая сбираются в новоотделанный Екатерингоф.

Напомни Жихареву о деле крестьянина, у которого отняли жену. Здесь ему не выдают вида, и ему и не чем, и не с чем идти в Москву и здесь жить.