Аскольд Засыпкин - В памяти нашей гремит война. Книга 1

Мы, в одних трусах, днями играли на улице во всякие игры, как: прятки, догонялки, скакалки, лапта, жмурки и многие другие. Этим играм учили нас взрослые. Загоревшие, как африканцы, уставшие, проголодавшиеся усаживались рядами на крыльце, поджидали вкусные бабушкины пирожки, если она стряпала. Бабушка с пирожками в фартуке выходила на крыльцо и вручала каждому, как награду.

Или рано утром, ещё до восхода солнца, бежали с удочками к речке на рыбалку. Нашим постоянным местом была глубокая заводь. В тени от огромной ивы над водой в корневищах дерева прятались подкормленные нами крупные окуни, ерши. Заглядывал сюда карась, чебак и даже щука. Уха, сваренная из разнорыбицы собственного улова, казалась самой вкусной.

Однажды, играя в прятки, решил спрятаться так, чтобы никто не нашёл. Незаметно пробрался в дом и украдкой через окно наблюдал, как вся ватага ищет одного. Они, заподозрив моё плутовство, решили поискать дома. Я подбежал к входной двери, чтобы закрыть её на крючок. Правой рукой опёрся в косяк, левой резко потянул дверь на себя. Почувствовал острую боль. С безымянного пальца правой руки сорвало ноготь, хлынула кровь. От испуга и боли онемев, упал на пол. Перепуганные дети начали кричать с визгом. Встревоженная бабушка схватила меня на руки, понесла в больницу. Там сделали укол, обработали, нанесли какую-то мазь, забинтовали руку и отправили домой. Кость фаланги чудом осталась целой. Рука долго болела. На пальце остался глубокий рубец, напоминание весёлого, беззаботного детства.

Лето заканчивалось. Девочка Ира тоже гостила у своей бабушки, жила на противоположной стороне улицы и всегда играла с нами. За ней приехала мама, они уезжали в город Омск. Проводить подругу до пристани, двинула вся наша весёлая команда, кроме меня – болела рука. Я сидел на крыльце, ждал, когда покажется отплывающий от пристани пароход, на котором уплывала Ира. Изредка поглядывал в сторону села Пустынное. В ясную погоду можно было увидеть большой купол церкви и крест на нём. Очень соскучился по маме. Мне было грустно.

Наступил день и нашего отъезда. Выехали из Большеречья рано утром на попутной подводе. Возница тетя Настя, знакомая мамы, восседала в передней части телеги на свежескошенной, душистой траве, вытянув вперёд босые ноги. Она изредка вращала над головой, зажатую в правой руке часть возжины и негромко покрикивала на лошадёнку: «Ну, холера!».

Лошадка делала вид, что подчиняется строгой хозяйке, пробежав немного, переходила на шаг. Нам хотелось быстрей.

Солнце уже начало припекать, въехали в деревню Кирсановка. Остановились возле колодца с высоким журавлём. Распрягли, напоили лошадку прохладной, прозрачной водицей. Немного отдохнули, перекусили и двинулись дальше. Только во второй половине дня были у переправы что на правом берегу Иртыша у села Пустынное. Возле деревянных мостков из брёвен стоял паром, поджидая подводы. Плавающее судёнышко только называли паромом, а передвигался он по воде конной тягой. В кормовой его части находилось примитивное устройство. Вертикальная, деревянная ось с двумя рычагами, к которым специальной упряжью впрягали двух лошадей. Лошади ходили по кругу, приводя во вращение колёса с лопастями.

Как только причалили к противоположному причалу, не дожидаясь выгрузки подводы, простились с тётей Настей, побежали короткой тропинкой к своему дому. Мама ждала нас, тоже соскучилась, нежно обняла свои чада. Младшие: братишка Толя и сестрёнка Люба пытались наперебой рассказать свои главные новости. Угомонившись, сели за большой семейный стол. Мама принялась угощать всех, специально приготовленным по этому случаю, вкусным ужином. Встав в сторонку у печи, с радостью и слезой в глазах смотрела, как дружно мы уплетаем.

От отца с фронта, пришло письмо-треугольник. О себе, о положении на фронте писал очень скупо, односложно. Да и что утешительного мог написать солдат, при строжайшей цензуре и делах больше печальных. Просил мать об одном – беречь детей.

Небо теряло синеву – блёкло. Иногда низко тащились серые облака с дождём. Приближалась осень. Начали готовиться к школе и длинной холодной зиме. Мы старшие подросли за лето и физически подокрепли. Посильная работа доставляла удовольствие. Пилили дрова. Некрупные полешки кололи, укладывали в поленницы.

К большой нашей радости, из Большеречья пришёл пешком дедушка и привёл корову, купленную на рынке. Восторгу не было предела. Некрупная, спокойная, чёрно-рыжей масти, с большим выменем. Корову назвали Чернушкой. У нас появилось собственное молоко и дополнительные заботы. Сенокосная пора закончилась, но дедушка решил всё же косить траву для коровы на зиму. Косарь отменный, учил нас. Принёс с собой небольшую, добротной стали косу для Артура. Через неделю, сено было накошено и уложено в два стога. А чуть позже вывезли его домой на школьной лошадке. Для коровки соорудили зимнюю стайку. Сделав основные работы, нас кое-чему научив, дедушка ушёл.