Татьяна Вирта - Физики и лирики - истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Когда-то, я помню, меня сразило признание жены одного нобелевского лауреата о том, что накануне она полночи простояла в очереди перед открытием универмага, объявившего о тотальной распродаже. Она была в восторге:

– Я все купила за полцены! И теперь могу вообще не делать шопинг!

«Неужели для нее эта скидка стоит того, чтобы провести полночи в очереди?» – поражалась я про себя.

Тогда я еще плохо знала психологию западной публики, которая убеждена, что дисциплина должна быть не только в строю, но также и в обыденной жизни. И что за каким-нибудь товаром, на который объявлена скидка, надо немедленно мчаться за тридевять земель. Бензин будет стоить дешевле, чем выгода от скидки. И эта практичность распространяется на всех, независимо от их доходов. Так что нам есть чему у этих иностранцев поучиться.

Семью Ека Вальравена мы нашли вполне благополучной и устремленной в будущее.

Выйдя, как положено на пенсию, Ек продолжает заниматься наукой, общаясь со своими зарубежными коллегами и работая приглашенным профессором в университетах Европы и Америки. Мариан преподает английский в начальной школе и жалуется, что уровень образования в Нидерландах неуклонно снижается из-за того, что дети мигрантов отстают в учебе от местных.

– Это всем известно, – говорит Мариан. – Но как решить эту проблему – никто не знает. Исключить цветного ребенка за неуспеваемость из школы? Боже избави! Никто не отважится выгнать из школы приезжего. Это будет немедленно расценено как дискриминация по национальному признаку!

У Мариан открылся музыкальный талант, и она чуть ли не ежедневно играет на разных барабанах в одном самодеятельном коллективе и страшно увлечена своими занятиями.

– Теперь я просыпаюсь и засыпаю под барабанный бой, – говорит нам Ек.

– А мы, как и прежде, под бой курантов, – говорим мы. У нас тоже есть свои козыри.

Вальравены все больше ценят свою квартиру на Сингел: в настоящее время профессор университета никогда не смог бы приобрести жилье в центре города, это ему решительно не по карману. Их квартиру украшают широкие панорамные окна с видом на канал – живешь, как на курорте, тем более что в Голландии есть такой обычай: как только по весне солнце начинает пригревать, окна открываются настежь и люди в них загорают, как на пляже.

– Мариан, где это вы успели так загореть?

– Как это где? У себя на подоконнике!

Их сын, Кристиан, которого мы знаем с детства, вполне самостоятельный парень, снимает квартиру и живет отдельно от родителей. Он диджей молодежного оркестра и потому вечерами всегда занят. Вместо него на торжестве присутствовала его girl-friend, хорошенькая девчушка, очень ласково льнувшая к Мариан. Теперь Вальравенам только внуков дождаться, а может быть, они уже есть?

Какое счастье видеть теплые родственные отношения и преданных родителям детей! К сожалению, так получается далеко не у всех, а у некоторых с детьми происходят разные трагедии. И мы поневоле переводим свой взгляд на Клода Коэн-Таннуджи. Он редко смеется и даже улыбается – не так давно они с женой потеряли единственного сына. Видимо, пережить это просто невозможно. Еще одна жертва, принесенная на алтарь свободы, где все дозволено. Передозировка наркотиков. Выпуская своих повзрослевших детей из-под своей опеки на свободу, там, на Западе, многие родители боятся этой чумы двадцать первого века до безумия! Но как уберечь от этого молодежь, которой так хочется попробовать все на своем пути?!

Гуляя в тот свой последний приезд по Амстердаму, мы с содроганием сердечным наблюдали, как молодые парни и девушки, то ли сидя, то ли лежа на бульварной скамейке в отрешенной позе, с поникшей головой, и лишь изредка ее поднимая, озираются вокруг мутным взором. И ничего при этом не видят. Боже мой! Куда несет этих несчастных поток юношеских страстей и заблуждений?

Настораживало во время наших прогулок и еще одно. Как много черных женщин на улицах Амстердама. Они прямо-таки от них потемнели. Хиджабы, черные одежды до пят, в которые вцепилась орава детишек, родившихся в этой стране и автоматически ставших ее гражданами. В приезжих не заметно никакого стремления к ассимиляции с западной цивилизацией. Все громче разговоры на своем языке, жестикуляция, бесцеремонное поведение в общественных местах. В супермаркетах участились случаи кражи. В эту статистику, если ее кто-нибудь ведет, пострадавших от воровства, попала и я. Привыкнув в первые свои приезды в Амстердам не запирать дверей своего дома, я и теперь продолжала быть в этом отношении совершенно беспечной. Как могли стащить мой кошелек, лежавший на дне каталки, в тот краткий миг, когда я от нее отвернулась, чтобы взять что-то нужное с полки, – просто уму непостижимо. Ведь этот мой кошелек надо было куда-то спрятать мгновенно?