Вероника Богданова - Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Одна таинственная страсть…

Белла Ахмадулина со своей любимой таксой. 1950-е гг.

Беллу все это больно ранило. Категорически не желая посещать школу, она при первой же возможности сбегала с уроков и часами гуляла по городу в полном одиночестве. Такие прогулки нравились ей, но чем чаще она так делала, тем больше проблем накапливалось в школе. Родителей девочки без конца вызывали к директору. Из школы мама Беллы возвращалась с неизменно скорбным выражением лица, за что Белла еще сильнее ненавидела общеобразовательное заведение. Переменилось все неожиданно. Причиной, как это часто бывает, стала новая учительница, пришедшая в школу, когда Белла с горем пополам перешла во второй класс.

«Как-то помню, мне было лет шесть, мы бродили с мамой в этих убогих джунглях и видели, как по аллее, упирающейся в близкий горизонт, уже далеко двигалась одинокая женская фигура, окрашенная в голубое. Она уходила все дальше и дальше, в голубом платьице, по дороге, впадающей в голубое небо, ее нельзя было ни догнать, ни остановить, и я тогда уже знала, что это навеки. Я тут же впала в кислый и слезливый каприз, необъяснимый для мамы и имеющий мировое значение.

Но мама была так чутка тогда, она обещала тогда найти эту женщину в голубом и часто потом говорила, указывая на голубое платье: „Вот смотри, наверное, это она“. Но поздно было: неосознанное предчувствие всех предстоящих мне потерь и собственной затерянности в пространстве уже осенило меня».

За письменным столом сидела какая-то потерянная, уставшая от жизни женщина с отрешенным взглядом. Приглядевшись, Белла узнала в ней соседку по дому, только тогда это была веселая и жизнерадостная девушка. Война сломила ее. На фронте погиб ее муж, и сейчас уже было очень сложно узнать в ней ту веселую девушку.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась вдруг женщина, внимательно разглядывая топтавшуюся на пороге класса девочку. Когда Белла ответила, женщина вдруг сказала, обращаясь уже к классу:

– Давайте эта девочка будет дежурной. Посмотрите на ее руки, она совершенно точно лучше всех умеет убираться и вытирать доску.

«Этого я совсем никогда не умела и до сих пор не умею. Но вот так она меня полюбила именно из-за военных, как я считаю, страданий. И как-то она просила меня, чтобы я руководила этой доской, вытирала тряпкой. А я так много читала к тому времени, что, конечно, я уже очень хорошо писала, и если я в „собаке“ ставила ударение где-то не там, то это не значило, что я не умею, потому что я непрестанно читала, сначала с бабушкой, потом одна. Это непрестанное чтение Пушкина, но в основном как-то Гоголя было все время. Книги в доме были, и я читала, и вдруг все заметили, что я пишу без всяких ошибок и очень резво, и стала даже учить других, чтобы они писали. Вот такая израненная послевоенная одинокая печальная женщина, Надежда Алексеевна Федосеева, вдруг она как какое-то крыло надо мной, как будто я ей, не знаю, кого-то я ей напоминала, или раненых, если она была санитаркой, или, я не знаю, как-то вот она меня возлюбила. Ну, и все ко мне как-то примерились. Или, может, я действительно лучше всех вытирала доску…»

Постепенно Белла начала свыкаться с необходимостью ходить в школу. Появились предметы, в которых кое-что стало ей удаваться. Неожиданно, к примеру, ей понравилось рисовать. Случилось это в самом конце учебного года. Урок изобразительного искусства в тот день должен был вести старый фронтовик, который предложил детям изобразить что-нибудь, посвященное Дню Победы. Все стали привычно рисовать танки и парады, а Белла стала увлеченно творить что-то свое на альбомном листе. Постепенно на бумаге стали проявляться очертания совершенно невообразимого, но очень радостного переплетения всех цветов. Нечто радостное и бесформенное только очень отдаленно напоминало салют. Проходя между рядами, фронтовик удовлетворенно кивал и даже хвалил детей за их рисунки; увидев же картину Беллы, мужчина остановился как вкопанный и осторожно взял лист бумаги в руки. Он нестерпимо долго разглядывал это радостное буйство красок, а когда вернул рисунок девочке, ей показалось, что в глазах мужчины мелькнуло нечто напоминавшее слезы. Рисунок по-настоящему растрогал его. С тех пор Белла полюбила рисовать. Людям ведь всегда нравится делать то, что у них хорошо получается.