Дмитрий Шелестов: Время Алексея Рыкова

Вопрос совсем не риторический. Уже первые два советских десятилетия, на которые пришлось послеоктябрьское время Рыкова, показали суровую реальность неимоверно сложного и трудного первопроходческого пути социалистического строительства. На долю Рыкова и других сподвижников Ленина выпало счастье принять активное участие в первых этапах движения по этому пути. Но вместе с тем они сполна испытали первопроходческие тяготы страны поднимавшейся из руин разрухи, голода и нищеты к новой жизни. И им же довелось познать горечь сознания, что идеи социализма все больше начинают подвергаться коррозии, а созидательный подъем масс спекулятивно используется для утверждения авторитарного режима.

В свое время, причем в буквальном смысле именно в свое — в начале 50-х годов, по экранам страны с немалым грохотом прошествовал помпезный, но профессионально сделанный режиссером М. Чиаурели кинофильм «Клятва». Его сюжетная конструкция предельно проста и держится на двух ключевых эпизодах. Первый — клятва Сталина построить социализм, которую он якобы дал на Красной площади у гроба Ленина. Чиаурели мастерски решил эту сцену: на экране бушует пурга, но неколебимы почти религиозно внемлющие клятве вождя люди в изношенных куртках, драных зипунах и восточных халатах. Второй эпизод контрастен — в залитом ярким светом зале Кремлёвского дворца Сталин — его играл статный М. Геловани, — обращаясь к восторженно счастливой толпе, вещает: «Осуществлена, товарищи, первая фаза коммунизма». Социализм построен, клятва выполнена.

Фильм был умышленно незамысловат. Без долгих раздумий он сходу, но впечатляюще внушал своим многомиллионным зрителям, что если победой Октября руководили Ленин и Сталин, то победа социализма достигнута только под водительством Сталина. Эта киноинтерпретация сталинского утверждения о победе социализма в СССР ныне прочно забыта, чего не скажешь о самом утверждении. Своеобразный капкан, в который оно захлопнуло советское обществоведение, разжимается с трудом, по мере все более глубокого осознания, что процесс строительства социалистического общества, начатый Октябрём, не только сложен и многомерен, но и имеет немалую временную протяженность, может оказаться на этапах замедления и даже извращения движения к социализму, как это уже было.

Впрочем, в данном случае фильм «Клятва» извлечён из небытия из-за другого сталинского утверждения — якобы он, Сталин, являлся непосредственным преемником Ленина (у гроба дал клятву и тут же «повел страну к победе социализма»).

Представление о том, что Сталин «пришел» сразу после Ленина, свойственно порой и современной литературе. Отчасти это не случайно. Хочется нам того или нет, но в общественно-политической жизни страны первых трех-четырех советских десятилетий наиболее крупными фигурами явились Ленин и Сталин. Сочетание этих двух фамилий, когда- то воспринимавшееся почти естественно («Сталин — это Ленин сегодня»), теперь звучит для многих кощунством. А их и не нужно сочетать. Но отмеченный факт признать нужно — он не зависит от нашего «хотения». Без признания его не разобраться в политической истории советского общества, не увидеть её «в лицах», и прежде всего — в её «крупных, этапных личностях», если пользоваться терминологией одной из недавних историко-публицистических статей. В ней же отмечается, что в смене таких личностей можно усмотреть «знакомую триадность»: сначала Ленин, затем его антипод Сталин, потом Хрущев — определённая попытка синтеза.

Понятно, это лишь обобщённо-образное сравнение. Заметим, однако, что такая обобщённость фактически заслоняет первые послеленинские годы. Сталин — несомненный антипод Ленина — не был ни фактически, ни тем более формально непосредственным его преемником. Это на расстоянии десятилетий может показаться, что он вроде бы «появился сразу». Ко времени болезни Ленина (1922 — январь 1924 года) вряд ли так уж многие в стране, да и в «низах» партии, знали его фамилию, а до той поры, когда он с конца 20-х годов выдвинулся как «этапная личность», минуло несколько богато насыщенных событиями лет — целая полоса исторического развития.

Она «заселена» многими крупными политическими фигурами. На определённом этапе, по крайней мере в первое пятилетие Советской власти, вслед за Лениным нередко и в определённой мере официально называли Троцкого. К примеру, А.В. Луначарский писал в 1923 году: «Ленин и Троцкий сделались популярнейшими (любимыми или ненавистными) личностями нашей эпохи едва ли не для всего земного шара». Как известно, Луначарский никогда не был троцкистом. Да что Луначарский! Возможно, в числе первых, кто поставил эти фамилии рядом, был Сталин, и сделал он это ещё в конце 1918 года, о чем далее будет сказано подробнее. Тогда Сталин, естественно, не мог знать, как конкретно развернется внутрипартийная борьба 20-х годов, и её обстоятельства сложатся так, что ему придется вступить в соперничество прежде всего именно с Троцким. Но и позже, когда такая борьба уже завязалась, Сталин был вынужден оговориться (конец 1924 года), что он «далёк от того, чтобы отрицать несомненную важную роль Троцкого» в Октябрьском восстании и гражданской войне.