Пауль Шмидт - Переводчик Гитлера

В статье III, подразумеваемой как намек в целом на Соединенные Штаты, говорилось: «В дальнейшем они обязуются поддерживать друг друга всеми политическими, экономическими и военными средствами, если на одну из трех договаривающихся сторон нападет какая-либо держава, не участвующая в настоящее время в европейской войне или в китайско-японском конфликте».

«Военный союз между тремя самыми могущественными государствами на земле!»? так оценил этот договор Риббентроп. Потом министры иностранных дел поставили свои подписи, а японский посол кисточкой нанес изящные японские иероглифы один под другим. Прямо над подписями было написано: «Составлено в трех экземплярах оригинала в Берлине, 27 сентября 1940 года, в XVIII году эры Фашизма? соответствует 27 дню 9-го месяца 15 года Сева [8]».

Неделю спустя, 4 октября, международное движение поездов через станцию Бреннер снова было приостановлено на три часа. Гитлер разглагольствовал в салоне дуче. Его основной темой стала Франция, которую он хотел каким-то образом мобилизовать против Англии. Испания едва упоминалась, не столько из-за охлаждения, вызванного визитом Суньера, сколько из тактических соображений, о которых я узнал лишь несколько дней спустя. Битва против Великобритании на Средиземном море также играла большую роль в этом бреннерском монологе, и у меня создалось впечатление, что вторжение в Англию отложено ради наступательной операции в Средиземноморье. Муссолини выглядел очень заинтересованным. Ему, вероятно, нравилось, что Гитлер посвящает его в свои будущие планы, хотя бы в общих чертах. Это случалось нечасто, и даже в таком случае ему представилось мало возможностей самому поучаствовать в разговоре. Наконец поток красноречия Гитлера иссяк, и поток международных перевозок возобновился.

«Быстро поезжайте на вокзал; сейчас будет предупреждение о воздушной тревоге»,? сказали мне в министерстве иностранных дел вечером 26 октября. Я отправлялся в длительную поездку, в ходе которой мне предстояло проехать более 4000 миль за несколько дней. Моим первым пунктом назначения был Хендайе на франко-испанской границе. Оттуда мой маршрут лежал во Флоренцию, а затем обратно в Берлин. В то время налеты британской авиации на Берлин еще могли считаться совсем безвредными. Они наносили мало ущерба и становились причиной лишь очень немногих потерь, но длились обычно всю ночь. Англичане посылали только два-три самолета одновременно через короткие промежутки времени. Таким образом они лишали ночного отдыха четыре миллиона человек.

Королевский военно-воздушный флот пролетал у меня над головой, когда я вошел в наш специальный поезд на станции Лертер, но мы остались в поезде и проснулись на следующее утро в Ганновере. Следующей ночью мы остановились на небольшой станции в Бельгии, рядом с туннелем, в котором поезд должен был укрыться на случай воздушного налета? очень хорошая мысль в теории, которая, однако, не всегда срабатывала. Однажды мне довелось находиться во время воздушного налета в поезде с таким слабым локомотивом, что он смог лишь сам въехать в туннель и оставил поезд снаружи, в то время как облака пара, вырывавшиеся из туннеля, привлекали внимание к цели. Но англичане высокомерно пролетали мимо, «считая газгольдер более важным, чем министр иностранных дел рейха», как заметил один из младших членов нашей делегации. Мы обогнули Париж и ближе к вечеру добрались до Монтуара в Центральной Франции. Тем временем прибывший на своем специальном поезде Гитлер имел короткую беседу с Лавалем, который был тогда вице-премьером. Тогда впервые со времени встреч в берлинской Канцелярии в 1931 году я переводил для Л аваля. Он очень тепло поздоровался со мной, с явным облегчением увидев хоть одно знакомое лицо, а во время беседы с Гитлером призвал меня в свидетели того факта, что еще в начале 1931 года он приветствовал политику тесного сотрудничества с Германией. Ничего нового или особо значимого не возникло в ходе этой беседы, в которой также принимал участие Риббентроп, и атмосфера оставалась очень дружелюбной. Речь шла в основном об организации встречи с маршалом Петеном, которая состоялась в этом же месте два дня спустя по нашем возвращении из Хендайе.

В ту же ночь мы двинулись к испанской границе, два наших поезда прибыли на эту станцию на следующий день после полудня. Я останавливался здесь во время предыдущей поездки? в 1928 году, когда сопровождал Штреземана на ассамблею Лиги Наций в Мадрид. Как и на бреннерской встрече, переговоры должны были проходить в салоне Гитлера. Поезд Франко, который прибывал по более широкой испанской колее к соседней платформе, опаздывал на целый час, но стояла хорошая погода, и никто не возмущался; Гитлер и Риббентроп беседовали на платформе.