Теодор Гладков - Николай Кузнецов

Всех этих людей объединяло одно мировоззрение и общая цель – любовь к социалистической Родине и беспредельная ненависть к ее злейшему врагу – германскому фашизму. Но об этом никто много не говорил. Страна переживала самое тяжелое испытание за всю свою историю, это понимал каждый. Война длилась почти год. Уже много советских людей отдали свои жизни в борьбе, совершили подвиги. Бойцы отряда попросту стеснялись высказывать свои чувства вслух. Да и не до того было – забот хватало и у командиров, и у рядовых бойцов.

Особый характер будущих боевых действий отряда означал и особый характер его подготовки, так как действия в тылу врага требовали иных навыков и опыта. Занятия с личным составом шли днем и ночью, хотя часть бойцов и командиров, пришедших из Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, была обстреляна в зимних боях под Москвой.

Бойцы – к весне их насчитывалось уже около ста – прыгали с парашютом, изучали немецкое оружие и структуру вермахта, учились стрелять, устраивать засады, действовать в лесных условиях, овладевали приемами рукопашного боя, диверсионным и радиоделом.

В мае 1942 года подготовка была в основном завершена. Пора было приступать к очень трудному и опасному делу – переброске отряда за линию фронта.

Каждую ночь с подмосковного аэродрома поднимались тяжело груженные самолеты и брали курс на запад. Где-то они пересекали линию фронта и растворялись во тьме над оккупированной территорией. Все остальное уже описывалось много раз: партизанские костры, круг над условными огнями и прыжок в неизвестность.

Первая группа десантников, которую возглавлял Александр Творогов, командир войсковых разведчиков, приземлилась в двухстах километрах от того места, которое планировалось. Она была выдана местным предателем и в ожесточенной схватке с карателями почти целиком погибла.

20 июня в районе железнодорожной станции Толстый Лес была сброшена группа, в которую входили Медведев, его заместитель по разведке Александр Лукин, командир радиовзвода Лидия Шерстнева, разведчицы Симона Гринченко и Мария Фортус (обе они в свое время героически воевали в Испании) и несколько испанцев.

Но не для всех высадка завершилась успешно. Погиб самый молодой боец отряда шестнадцатилетний Толя Пронин. Когда начались бои под Москвой, он учился в ремесленном училище. В армию его, естественно, не взяли, несмотря на все старания. Тогда Толя умудрился пройти всю прифронтовую полосу и проникнуть в избу, в которой расположился штаб одной из армий, защищавших столицу. Ничуть не смутившись высокого начальства, Толя стал настоятельно просить, чтобы его зачислили в разведку.

– Ну какой из тебя разведчик, пойди подрасти, – хмуро сказал командарм.

– То есть как какой из меня разведчик? – обиделся Толя. – Сумел же к вам пролезть, хоть вашу избу целый взвод охраняет.

Генерал вызвал майора – коменданта штаба. Совершенно растерявшийся майор не сумел объяснить, каким образом в охраняемой избе очутился неизвестный ему подросток. Генерал рассмеялся и тут же приказал зачислить Анатолия Пронина в разведку. Какие еще слова командарм адресовал коменданту, Пронин из вежливости не расслышал.

Так Анатолий стал разведчиком, и хорошим, не раз отличившимся в боях под Москвой. А весной он узнал от своего старшего друга Всеволода Попкова о формировании особого отряда и уговорил Д. Н. Медведева взять его к себе.

Группа во главе с начальником штаба майором Федором Пашуном, в составе которой летел Пронин, была обстреляна немцами еще в воздухе над станцией Хойники. Анатолий был ранен, приземлился без сознания. Немцы схватили юношу, почти мальчика, долго допрашивали, зверски пытали. Анатолий не сказал ни слова. Его повесили…

Кроме Пронина, гитлеровцы схватили еще одного парашютиста – Калашникова, сломавшего себе обе ноги при неудачном приземлении. Калашников тоже ничего не сказал на допросах, но уже из фактов немцам, конечно, стало ясно, что сброшен десант. Гитлеровцы начали поиски, а отряд никак не мог тронуться к Ровно, потому что еще не встретил группу, заброшенную под командованием начальника штаба Федора Пашуна.

Ночи проходили неспокойно. Каждое утро часовые докладывали, что слышали в лесу какое-то неопознанное шевеление, улавливали за деревьями колышущиеся тени. Сам лагерь был разбит на возвышенном, открытом со стороны леса месте. Палатки, натянутые из белого парашютного шелка, ночью буквально светились за десятки метров, словно серебряные пузыри.