Елена Якович - Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович

И. Бродский.Вы знаете, не делится. Совсем. Это одно целое. Либо потому, что она уже оказалась такой длинной, либо частей было столько, что уже их не упомнить все. И поэтому воспринимается как одно целое. То есть я это говорю без всякой позитивной окраски.

Е. Якович.Я и спросила безоценочно.

И. Бродский.Я даже не очень хорошо понимаю такие категории, как прошлое. И менее всего я понимаю категорию будущего. Я думаю, что это, в общем, некоторое, говоря по-английски, как нас учили в школе, Present Continuous Tense . Настоящее продолженное время. Вот более-менее как я это воспринимаю.

Е. Якович.И даже на эти две части – жизнь в России и жизнь после России – тоже не делится?

И. Бродский.Вы знаете, я думаю, что нет. Когда я уехал, когда я оказался внезапно в Соединенных Штатах, в достаточной степени внезапно, я сказал себе: «Джозеф, веди себя таким образом, как будто ничего не произошло». Потому что это был чистый моветон – вести себя, реагировать на эту, в общем, объективно говоря, драматическую ситуацию. Я просто решил, что это примерно то, чего от меня ожидали. И некоторая извращенность натуры мне подсказала такое поведение, о котором я вам только что сказал. Кроме того, не потребовалось такого уж большого напряжения, чтобы вести себя так, как будто ничего не произошло. Каждая страна – это всего лишь продолжение пространства в конечном счете, как и каждый день и каждый год – всего лишь продолжение времени.

Е. Якович.Во вчерашнем нашем разговоре вы сказали такую фразу, которую можно толковать так или иначе, я хотела уточнить, что она значит. Вы сказали: «Я интересен лишь тем, что живу другой жизнью» или «веду другую жизнь» – в общем, возникла формулировка «другой жизни». Что вы вкладывали в это?

И. Бродский.Ну, просто как всякий человек интересен именно тем, что он ведет не вашу жизнь, а свою собственную. Может быть, тут еще… Я не думаю, что я интересен своей жизнью и своими обстоятельствами. Я в лучшем случае, в конечном счете интересен тем, что я сочиняю, тем, что получается на бумаге. И в этом смысле я – физическая реальность куда более, чем там эти девяносто килограммов и сто семьдесят шесть сантиметров. Это, видимо, то, что в той или иной степени от меня останется. И поэтому я думаю, что меня лучше читать, чем со мной иметь дело. В этом отношении, я думаю, я отличаюсь от своих собратьев по перу. Этим. Я думаю, да.

Е. Якович.Вы знаете, после общения с вами – даже учитывая то количество дней, которое нам было отведено, – я не могу так сказать. А кроме того, в России все-таки есть некая традиция, можно к ней относиться так или иначе: если тебя интересует то, что появляется на бумаге, то у людей существует живейший интерес к личности.

И. Бродский.Ну, я понимаю. Что-то существует. Я к этой традиции, или к этой тенденции, видимо, отношусь, что называется, иначе.

Е. Якович.На протяжении скольких лет вы уже на Западе?

И. Бродский.Двадцать один год. Совершеннолетие наступило.

Е. Якович.На этом протяжении двадцати одного года менялось ли ваше отношение к России и к тому, что там происходило, чисто на уровне чувства, ощущения? Было ли это ближе, дальше, или она всегда равноудалена, или не равноудалена, а просто всегда с вами?

И. Бродский.Разумеется, менялось, разумеется. Были те или иные раздражители. Но существовал и существует во всех моих ощущениях, моих состояниях, в которые я приходил по поводу возлюбленного отечества, один общий знаменатель: колоссальное чувство сострадания и жалости. Жалости.

Е. Якович.Почему жалости?

И. Бродский.Потому что жизни людей идут очень часто, то есть в масштабах целого населения страны, не по естественному руслу. Люди живут не совсем той жизнью, на которую у них есть право, я думаю. И колоссально жалко, что так… Колоссально жалко людей, которые бьются с бредом, с абсурдом существования. Ну, просто жалко людей. Они могли бы быть счастливее.

Е. Якович.А сколько вы в этом видите причин чисто экзистенциальных и сколько – привнесенных нашей историей, которая действительно вобрала в себя все, что могла вобрать в этом веке?

И. Бродский.Это правда, да. Я думаю, что это продиктовано в сильной степени историческими обстоятельствами. Я думаю, что объективную экзистенциальную реальность я был бы в состоянии вынести за скобки.

Е. Якович.Как вы думаете, где эта объективная экзистенциальная реальность более обнажена – в России или на Западе?