Олег Игнатьев - Тирадентис

Как-то в конце декабря 1781 года Тирадентис приехал к своему другу полковнику и попросил его об услуге. Дело в том, что за неделю до этого визита Тирадентис, объезжая с группой драгунов участок дороги, обнаружил недалеко от Тижуко распряженную повозку. Увидев драгунов, пожилой худощавый мужчина бросился к ним и стал умолять о помощи. Как выяснилось, это было семейство переселенцев, направлявшееся в Вила-Рику. Два дня назад они остановились в этом месте на ночлег. Ночью их лагерь подвергся нападению шакалов, и лошади, сорвавшись с привязи, в испуге убежали в селву. Мануэл да Силва – так звали переселенца – не смог найти убежавших животных, а между тем ему необходимо было как можно скорее добраться до ближайшего города, потому что в дополнение ко всем бедам вдруг занемогла жена Мария Жозефа да Силва. Положение их было отчаянным, и поэтому они с великой радостью встретили появление отряда драгунов. Тирадентис доставил потерпевших бедствие до Тижуко и как мог облегчил страдания жены Мануэла да Силва. Но лошадей для продолжения путешествия в Вила-Рику одолжить он не мог и пришел за содействием к полковнику. Жозе Айрес Гомес, правда не выказывая никакого энтузиазма, все же дал Тирадентису упряжку лошадей, предварительно взяв с него расписку, в которой говорилось об обязательстве Тирадентиса возвратить лошадей в полном порядке через месяц. Пряча расписку в шкаф, Жозе Айрес Гомес ворчал:

– Ну какая тебе нужда, Тирадентис, возиться со всяким переселенцем? В наш век нельзя заниматься благотворительностью. Сколько здесь по капитании бродит разных нуждающихся, страждущих и прочего несчастного люда. И если каждому ты будешь уделять столько внимания, то так до конца своей жизни останешься бедным прапорщиком.

Тирадентис, слушая поучения полковника, в ответ только улыбался. Безусловно, у Жоакина Жозе было доброе сердце, но в данном случае причина его поведения заключалась в другом. С того самого момента, как отряд драгунов приблизился к одиноко стоявшей повозке, Тирадентис обратил внимание на девушку, чье миловидное лицо он заметил в глубине под старым тентом. Это была одна из трех дочерей Мануэла да Силва – Эухения Жоакина. Тирадентис, правда, еще не разобрался в овладевших им чувствах и даже сам себе не мог признаться, что во всех этих хлопотах он принимает такое горячее участие из-за прекрасных глаз Эухении Жоакины.

Отобрав одолженных ему лошадей, Тирадентис уже собирался покинуть фазенду полковника, как тот окликнул его:

– Слушай, Тирадентис! Как ты собираешься провести рождественские праздники?

– Пока никаких планов у меня нет. Видимо, так же, как и в прошлый год, – в казарме, вместе с товарищами.

– Мы с женой, – заметил полковник, – были бы очень рады видеть тебя у себя после вечерней мессы.

– Спасибо, полковник. Передайте мою благодарность жене. Это лучший вариант, который только я могу себе представить. Очень приятно, что кто-то вспомнил обо мне в канун рождественских праздников.

В рождество за небольшим столом в зале фазенды полковника сидели три человека: хозяин, его жена и Тирадентис. Заботливая жена полковника наготовила различной снеди, а на полу стояли две большие оплетенные бутыли красного вина. Мужчины по очереди произносили тосты, Тирадентис предложил поднять тост за бразильскую землю, за ее будущее. Жозе Айрес Гомес засмеялся.

– Хороший ты человек, Тирадентис! Но мечтатель и фантазер. Вот сейчас ты поднимаешь тост за свою бразильскую землю и готов обнять весь мир, который кажется тебе прекрасным. Ну, а о нас кто-нибудь подумал? Почему сейчас, в этот момент, никто не поднимет тост ни за полковника Жозе Айреса Гомеса, ни за его прекрасную жену, ни за прапорщика Тирадентиса – Жоакина Жозе да Силва Шавьера. Давай лучше выпьем тост за нас, – и полковник поднял свой стакан, до краев наполненный красным вином.

Полковник Жозе Айрес Гомес был не прав. Именно в этот момент за здоровье Тирадентиса поднимало бокалы все высшее общество Вила-Рики, собравшееся в губернаторском дворце на рождественский прием.

Подготовка к празднику в Вила-Рике началась задолго до его начала. С самого раннего утра в домах богатых горожан царила суматоха. Рабы выносили из комнат ковры, вешали их во внутренних двориках и выбивали скопившуюся за год пыль. Служанки пришивали последние кружева к праздничным нарядам господ. Девицы отбирали самые пышные юбки с кринолинами и придирчиво осматривали веера и шляпки, готовясь к большому событию – балу в губернаторском дворце. И суровое наказание ожидало ту служанку, которая по недосмотру предлагала госпоже надеть корсет, в котором была погнута металлическая проволока или сломана костяная прокладка.