Сергей Чилингарян - Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

Точно так же и непочтенных к Советам служителей клира ты бы, Путин, за бороду втаскивал бы в кабинет на Литейном, 4, если приказали бы, а те вздумали бы сопротивляться. Это теперь ты с патриархом лобызаешься, а то и к длани припадаешь, изображая возвращение блудного сына в лоно церкви. Голову как бы меж колен духовника вкладываешь, но толстые пятки тебя выдают — готовы рвануть в любую директиву, лишь бы власть не потерять.

Уроки взяты у папы Ельцина, тот был оборотистым в своих принципах, проще говоря — оборотнем, круче твоего. Победи Зюганов, — и захороненные в Петербурге кости взад отрыл бы, чтобы вновь в Ипатьеву яму сбросить. А от перемены политических установок нутро ваше столь смущенно съежилось и онемело, что в новом российском государстве ни он, ни ты никаких общественных установок уже и вовсе не закладывали, кроме как «не пойман — не вор». Вы так и не дали народу возможности после переворота заново выявить и сконцентрировать свои главные ценности и приоритеты; и ваше внутреннее ренегатство обернулось для людей идеологическим безмолвием, аминь.

И во, флюгер скрипнул и повернулся взад, и теперь ты троекратно лобызаешься с патриархом, приглашаешь к себе Битова как авторитета и земляка, и вы можете дружественно переброситься воспоминаниями о Петроградской стороне, где довелось жить обоим, а Битов может укрепиться в своем беспроигрышном мнении, что все богатства зиждятся на ограблении.

А для Кабакова застолье с тобой было честью — вершиной его признания, типа Нобелевки. Кстати, будь у него под рукой свежеизобретенный графен, он и отпечатки твоих микробов со своей ладони снял бы. Вот со мной он при случайных встречах в Доме литераторов на рукопожатие не шел и с дивана не вставал. Не из-за обиды какой-то или принципа, нет, кошка между нами не пробегала, и издали он мне все ж таки кивал легонько, щурясь и как бы припоминая. Он просто типичный сноб и считает, что пожимать руку менее значащим и мало чего достигшим, — следовательно, не стоящим подражания, — нет особого смысла. Так же, как и отвечать на их литературное послание.

Поменял бы я свое мнение о масштабе личности Кабакова, если бы узнал, что твое приглашение он отклонил? Разумеется. Лучшего свидетельства того, что человек не только зрячий, но и уважает свою зрячесть, трудно и придумать. Прошло ведь немало времени уже и после его «буржуазного ренессанса». Человеку свойственно меняться, если душа его жива.

Раньше записные иронисты пользовались незамысловатой фразой: «Вы упустили блестящую возможность помолчать!». Вот и Кабаков упустил блестящую возможность отказаться от твоего приглашения. Увы, другой такой возможности ему уже не выпадет.

Кабаков лишь подтвердил: чем известнее творческая личность — имею в виду истинных авторитетов, — тем выше в ней культура обязательного ответного внимания, пусть и краткого. Это же лакмус на обычную человеческую (не церковную) духовность: когда тратится время на что-то частное, безрезонансное и не имеющее интересных предложений.

Было время, когда я делал рассылки своих рукописей или уже книг, что-то около 50. Менее известные, как правило, не отвечали. Ответил (письмом) Владимир Мотыль, — а ведь он был обласкан славой от одного только «Белого солнца пустыни». Ответил Вадим Абдрашитов, — узнав его в Доме литераторов, я поднес ему повесть о собаке, и, хотя ни о чем его не просил, он сам позвонил и сказал, что только что дочитал, находится под сильным впечатлением. А раньше, еще в начале 80-х, ответили письмами на посланный им в Сибирь машинописный рассказ (с героем — выходцем из глубинки) Астафьев и Распутин.

Путин, это я перед тобой пиарюсь, чтобы ты меня прощупал маленько. А то, небось, недоумеваешь: что за хрен такой прицепился? Это когда еще твой поверенный по культуре скажет: «Странно, но самую русскую, до собачьего косноязычия, повесть о братьях наших меньших написал тип, в жилах которого русской крови ни капли!». А я ему, не растерявшись: «Творческий менталитет — штука темная-с…».

«…Лавуазьян, которого внезапно охватил припадок славянизма… надулся гордостью.»

В связи с чем еще похвастаюсь. …Ну, Путин, ну дай, дай похвастаться в преддверии старости классическому неудачнику.

Кстати, Битов, мимоходом представляя меня в 1991-м Василию Аксенову перед выступлением последнего в ЦДЛ, тихонько, чтобы я не услышал, добавил: «Возможно, это самый неудачливый из нынешних». Вот ведь как интересно: делал комплимент «от обратного», но сам же недооценил мой слух.