Сергей Чилингарян - Мой сосед Владимир Путин. Разговор по душам

Потом потянули к ответу и Ленина, и Сталина, и черта в стуле — весь неудавшийся по вине хамов-начальников социализм, всем по черепу досталось. А ты свое еще при жизни получишь, будь спок. Когда вскроют твой политический труп — фу-у, столько правды шибанет! Да ты и сам это будешь лицезреть: человек как таковой в наше время начинает жить уже, слава Богу, дольше, чем ночевавший в нем политик. Но ведь опять шлангом прикинешься — старым растрескавшимся шлангом: «Не-е. Не! Не мое».

«…Я был избранный менеджер госкорпорации «Россия». Меня избирали занимать место, не более того.»

Фразочку на тебя я лет 20 назад заготовил, еще и не зная, кто грядет. Была вообще фразочка, теперь заточилась — полюбуйся фразочкой: «Когда в архиве вскрыли его дело, в помещении стало душно». Все равно, что в номере Остапа после вчерашнего, когда он поураганил в ресторане с почвоведами: «Пахло скисшим вином, адскими котлетами и еще чем-то непередаваемо гадким». А ведь он кричал им: «Почвоведы, встаньте!», а потом плакал и клялся, что в душе он сам почвовед.

Вернемся, однако, к приглашенной тобою группе писателей. Как сказало «Эхо Москвы», — и никакое другое говорящее СМИ почему-то больше не упомянуло, — трое из них открестились от такой чести. В связи с чем у меня к ситуации сам собою напрашивается анекдот.

Пациент в кресле слышит голос склонившегося над ним стоматолога: «Ну и дупло! Ну и дупло. Ну и дупло-о-о…». И, закрывши рот, спрашивает: «Доктор, но почему вы три раза сказали про дупло? У меня только один зуб болит!». «Ослышался, голубчик, — отвечает доктор, — я сказал один раз. А дважды повторило эхо.»

Отказавшись прийти к тебе, эти трое, каждый по отдельности, а стало быть, трижды, по сути, сказали, что как личность и собеседник ты — дупло, и банальности, стало быть, так и отскакивают от твоих зубов. А эхо («…Москвы») еще дважды повторило их отказ пожать тебе руку в твой день рождения.

Давай разбираться. Ведь в принципе каждый по-своему интересен, и у каждого найдется чего стоящего о себе рассказать. Конечно, и тебе тоже. Кого-то можно слушать подолгу, а с другим все ясно уже через полчаса. Это смотря что человек отбирает для рассказа. И умеет ли интересно донести. Ты — личность средняя, но в твоей жизни вполне достаточно того, о чем можно было бы не без любопытства услышать. Но вот этого ты как раз и не сможешь сделать! Потому что не захочешь. Вся твоя содержательность делится на три категории: то, о чем можно сказать в присутствии приглашенных лиц, то, о чем нельзя говорить, и то, о чем нельзя говорить ни при каких обстоятельствах. Поэтому эти трое и дали тебе знак, что ты — дупло, и с тобой не о чем говорить. Потому что ты сам ничего сущего не поведаешь. А писатели — да пойми ты, Путин, — натуральные писатели, их ведь икрой не корми, дай только что-то понять о человеке, влезть в душу: там их главный материал. Вот, скажем, тебя позвали в какую-нибудь Мындалысию — о нефти и о газе поговорить. Это содержание твоей работы, твой материал. А они там, выясняется, ни о нефти, ни и о газе как раз таки ни гу-гу. Представляешь? Тебе это понравится? Ты примешь их приглашение? …А писателям ты позволишь лезть к себе в душу? Поэтому они тебе и говорят по факту: ты, Путин, — дупло. (Хотя на самом деле — там залежи невыветренные.) И «Эхо Москвы» повторило дважды. Вот уже и я повторяюсь. Потому что хочу быть гарантированно понятым, и в таких случаях не только я, а многие перестраховываются до занудства.

Что же ты не указал СМИ, чтобы этим троим дали слово? Ведь ясно же, что они не согласны с твоей политикой. Настолько не согласны, что им с тобой и спорить не о чем. Тебе что, не интересно озвучить их глухие претензии? Вернее, как именно они как мастера слова сформулируют их для публики? А ведь учили тебя: чтобы бить идеологического врага, надо знать его позицию. Может, вздор оказался бы, мы же не знаем. Наверное, не вздор, раз ты им не дал возможности. А Шевчук позже как раз и указал тебе на дыру — на отсутствие культуры, да и самого факта публичного общения с творческой интеллигенцией.

«Некоторое время все молча стояли в коридоре, с интересом разглядывая друг друга. Для разгона заговорили о Художественном театре.»

Еще бы без интереса: ведь каждая твоя встреча с нею — историческая.

Будто ей уже и сказать нечего о твоем политическом рулении. И певческая элита зря окрысилась на барда за якобы самопиар. Это были, наверное, те, кого ты с головой окунул в кормушку, накрошив туда грантов и бонусов. Отбросили бы лучше тряпочки со своего пения…