«Иуда из Териок».
Популярный когда-то поэт Константин Фофанов особенно часто печатался в двух журналах — «Нива» и «Ваза». Вот эпиграмма на него, есть сведения, что она принадлежит перу Иннокентия Анненского:
Дивлюсь я, Фофан, диву,
Как мог твой гений сразу
И унавозить «Ниву»
И переполнить «Вазу».
Знаменитый художник-карикатурист А. Радаков рассказывал, что однажды его пригласили к богатому купцу для заказа. Просьба была следующая. У купца была картина, изображающая море, кисти чуть ли не самого Айвазовского. Хозяин за большие деньги просил дописать на картине воздушный шар, а в корзине нарисовать его — владельца.
Когда Радаков выполнил заказ, купец от счастья запил.
Он сидел против картины, пил и плакал:
— Ведь ежели я теперь с шара упаду — утону же!
Известный в свое время литератор Евгений Венский иногда вел почтовый ящик в «Сатириконе». Некий графоман прислал в журнал свой рассказ с сопроводительным письмом, в котором говорилось:
«Может быть, рассказ мой и не очень хорош, но ведь и ваш Аверченко иной раз такое отмочит…»
(Аверченко, как известно, был редактором и одним из владельцев «Сатирикона».)
Венский ответил на это письмо так:
«Сами знаем про Аверченко. Но не гнать же нам человека. Не звери же».
Году эдак в шестидесятом старый литератор по фамилии Хохлов делился в парижской газете воспоминаниями о «Сатириконе». В частности он сообщал и такое: Аркадий Аверченко объявил в редакции конкурс на самый дурацкий анекдот. В конце концов, он сам и получил первый приз. Анекдот его был таков:
К арендатору одного имения прибежали дети с криком:
— Папа, папа, наш Соломон попал в соломорезку.
— Дети, — отвечал им отец, — тут есть маленькое «но». Теперь это уже не соломорезка, а соломонорезка…
К Аверченко довольно часто обращались с таким вопросом:
— Аркадий Тимофеевич, вы, наверное, еврей?..
В ответ писатель вздыхал и говорил:
— Опять раздеваться…
В свое время «Сатирикон» по-своему приветствовал октябрьский переворот. На обложке был красочный рисунок А. Радакова, который изображал пьяную матросню, гуляющую по петербургским улицам. А подпись была такая:
«Победители, которых еще не судят».
Году в девятнадцатом в «революционном Петрограде» ночью была облава, проверяли документы. Среди задержанных оказался князь С. М. Волконский, в прошлом директор императорских театров.
— Фамилия? — спросил его тот из матросов, кто вел протокол.
— Волконский.
— Происхождение? Князь пожал плечами.
Тогда другой матрос, который командовал всей процедурой, вмешался и сказал:
— Декабристу Волконскому — родственник?
— Внук.
— Пиши: пролетарское, — распорядился начальник.
Ардов был прирожденным юмористом, это качество было свойственно ему во всем, а не только в писании рассказов. Можно с уверенностью сказать, что в те невеселые времена, когда ему довелось жить, лишь ничтожная часть его комической одаренности реализовывалась в его сочинениях для печати и эстрады.
Еще в двадцатые годы в Доме искусств Ардов проходил мимо ресторанного столика, за которым сидела опереточная примадонна Татьяна Бах и ее муж известнейший, а потому и со-стоятельнейший врач-гомеопат. Этот человек обратился к Ардову с такими словами:
— Говорят, вы очень остроумный человек. Скажите нам что-нибудь смешное.
Отец взглянул на него и, не задумываясь, произнес:
— Гомеопат гомеопатою, а деньги загребает ал-лопатою…
Маяковский был первым советским писателем, который завел автомобиль, привез себе из Парижа «Рено». Однажды Ардов явился в какую-то компанию, где был и Маяковский. Поэт обратился к нему с такими словами:
— Ардик, вы там на улице не видели моего «Рено»?
— Ни хрено я там не видел, — отвечал Ардов.
Михаил Кольцов в тридцатые годы стал выпускать политический журнал «За рубежом». (Можно себе вообразить, какое это было издание по тем временам.) И вот Ардов сказал Кольцову:
— Знаете, как на самом деле должен называться ваш журнал? «За рупь ежом».
Однажды в Союзе писателей отец познакомился с каким-то человеком и договаривался с ним о встрече.
— Моя фамилия — Ардов, — произнес он. Неподалеку стоял поэт Твардовский, который неожиданно вмешался в разговор и сказал:
— Какая неприятная фамилия. Отец повернулся к нему и отвечал:
— Это потому, что она составляет ровно середину вашей.
В каком-то доме подвыпивший по своему обыкновению поэт Ярослав Смеляков сказал Ардову:
Читать дальше