Array Array - Кузница милосердия

Пришел новый заведующий. Усадили его за стол, выпили с ним, ударили по плечу, сказали:

- Ты хороший парень. Мы тебя будем любить. Но запомни: на каждого заведующего найдется фельдшер Анищенков!

Мелкое, из тысячи ему подобных описание лечебного визита. Предоставлено очень нормальным доктором со скорой, не пьет, десять раз подшивался - в общем, свой человек. И фельдшер у него был продвинутый.

Приехали они по вызову в богатый дом. Ну, что тут рассказывать. Всего в этом доме было много - зеркал-хрусталя, изысканной пищи, напитков и прочих прекрасных вещей. Хозяйка разбила бутылку коньяка и поранила руку, вот и вызвали доктора.

Опытным глазом доктор приметил неуместную пачку беломора, приютившуюся на столе, с краю.

- Ага, - сказал доктор.

Рану обработали.

- А самое лучшее - немного присыпать конопляной пыльцой.

Муж бросился к шкафам и буфетам, распахнул дверцы, стал вываливать разное барахло, в том числе - мешки, набитые травой, что тоже неплохо, но он искал пыльцу, и нашел.

Доктор после, упреждая домыслы коллег, строго докладывал:

- Каждый курил свой косяк, никаких "по кругу". И "пяточку" мы не ломали!

Хозяева и бригада обсадились в мат. Медработники сожрали все, что было в доме, и выпили весь коньяк.

Я этот случай пересказал потому, что нам, похоже, напрасно твердят о вреде всяких наркотиков-коньяков. Потому что бригада сразу поехала на новый вызов.

Ну, напутали там немножко. В смысле адреса и человека, в больницу свезли, а он просто участкового доктора ждал. Это ерунда.

Мой приятель со "скорой" однажды попал в детскую больницу. Не сам, конечно, по службе. Я недавно писал про детскую больницу, но то была больница инфекционная, там все иначе, а эта - общего профиля.

Приятель мой, вообще говоря, взрослый доктор, на детские вызовы не ездит. Поэтому впечатлился. А вызвали его в общежитие, где поселилась группа школьников из города Саранска, которые приехали на экскурсию. 13-14 лет.

Детки, понятно, обожрались окончательно. Ушли со второго акта "Лебединого озера", прикупили водяры. По бутылке на двоих оказалось многовато, одного пришлось везти в стационар, заблевал по пути всю машину.

Так вот: оказавшись в детской больнице, товарищ мой решил, что он попал-таки в больницу взрослую, типа 26-й на улице Костюшко. А то и похуже, вроде взрослой травмы. Идет мимо боксов, и только в одном из них мама какая-то сидит с грудничком, напевает ему баюшки-баю. Зато в остальных - страшные, вполне взрослые, хари; ломки, абстиненция. Кто-то приплясывает после экстази, кто-то хищно скалится. Заматерелые, как он выразился, подростки, все весьма свежеотпизженные.

Вышла пьяная сестра. Куда положить больного? Там и коек-то нет в приемном подходящих. Почему-то. Странно, уже пора было обзавестись.

- Давайте на столик для пеленания, - предложил мой товарищ.

- Упадет, упадет, - запричитала сестра, совершая преувеличенные маховые движение.

Поведение финнов, посещавших нашу культурную столицу в былые времена, хрестоматийно и общеизвестно.

За экстрим нужно платить.

Один такой финн приехал и не придумал лучше, чем дразнить собаку окурком. А может быть, он учинил над ней еще что-то, не помню. Отечественная собака возмутилась и откусила ему нос в аккурат по линии Маннергейма.

Финна поволокли в районную больницу города Всеволожска, что в тридцати километрах от Питера. Там на него посмотрели косо: лоров отродясь не держали, а потому не были уполномочены прилаживать обратно заслуженно отчекрыженные носы.

Начали выяснять, какое лор-отделение дежурит по городу. Выяснилось, что в 26-й больнице такое отделение не смыкает глаз. Нос бросили в целлофановый пакетик и вместе с финном в качестве приложения повезли через весь Питер в эту самую больницу.

Там, понятно, было невпроворот своих дел. Суетились да прилаживались часа три. Потом потеряли нос.

Я не переношу литературную критику. На мой взгляд, это совершенный паразитизм. Имеешь мнение - ну и имей, ты такой же читатель, как все, но ты предпочитаешь навязать его миру, да еще денег за это срубить. Волею обстоятельств, вознесших тебя и давших тебе рупор. У других-то рупора нет, а у тебя есть.

Меня дважды в жизни подвергали уничтожающей литературной критике.

Она пролилась холодным душем.

Первый случай был на третьем курсе, когда я начал изучать терапию. Нам приказали написать первую в жизни историю болезни, от и до. Ну, я и написал, странички две. Объем, между прочим, вообще не оговаривался. Так после этого наш педагог взял мою тетрадку двумя пальцами и воскликнул, потрясая ею не без брезгливости: