Михаил Авдеев: У самого Черного моря. Книга III

И вот под крылом — Мамай.

— Я иду на посадку. Разведаю, что и как. Остальным — прикрывать с воздуха, — передал по радио Гриб и выпустил шасси машины.

Сели. Автоматчики наготове. Медленно тянутся минуты томительного ожидания. Но вот из здания выходит человек, идет к самолету.

— Позвольте представиться — подполковник румынских ВВС, начальник школы.

— Очень приятно, — Гриб спрыгнул на землю.

Подошла группа летчиков-румын.

Короткие переговоры, и все становится ясным: нас встречают как друзей.

Гриб машет рукой. «Яки» идут на посадку.

Начальник штаба Локинский оценил обстановку на аэродроме с воздуха и, убедившись, что все в порядке, возвратился назад, доложив мне о выполнении задания командующего.

На другой день — 30 августа — весь наш полк перелетел на аэродром Мамай.

Это был первый полет за всю войну, когда мы знали, что нас встретят не огнем, а дружественными улыбками.

В Румынии стояла золотая осень. Тихая и ясная. По утрам сквозь туманную дымку сиреневым силуэтом виднелась Констанца. Над ней уже не было ни черных клубов дыма, ни пожарищ, ни взрывов зенитных снарядов.

Тогда мы впервые почувствовали, что война все же идет к концу.

А через несколько дней — снова в бой. Теперь уже — в болгарском небе. За освобождение Варны и Бургаса.

Здесь и закончилась для летчиков нашего полка и для меня война.

Страшная война, взявшая столько дорогих жизней. Но без них — не было бы этого конца…

Да, для одних из нас война завершилась раньше, для других позже. На Дунае и над Веной завершился боевой путь хорошего моего друга, Героя Советского Союза Ивана Тимофеевича Марченко. В аттестации, данной ему командованием, говорилось: «165 воздушных разведок провел морской летчик за годы войны, сбил 7 вражеских самолетов, уничтожил десятки танков, автомашин, повозок с военным имуществом».

Уже близко было время послевоенной тишины, когда из Вены пришло к нам письмо Ивана Тимофеевича: «Дорогие друзья-черноморцы, боевые соратники! Отсюда, из далекой Вены — столицы Австрии, пишу я это письмо… Уже далеко ушли бои. Радуется сердце, что мы находимся здесь в действующей флотилии. Но в то же время скучаем по родной стороне. Мне хочется написать вам, дорогие друзья-черноморцы, чтобы вы каждую минуту учебно-боевой подготовки использовали для дальнейшего совершенствования своего мастерства.

Не думайте, что враг стал слабее сопротивляться, что он бежит с поля боя и что можно почивать на лаврах. Нисколько! Крепче учитесь, овладевайте опытом прошедших боев, учитесь воевать над морем. Тесно взаимодействуйте с кораблями родного Черноморского флота.

Смею заверить вас, дорогие друзья, что мы, участвовавшие в сражениях за освобождение Кавказа, Крыма, очищение от врага Румынии и Болгарии, не посрамим чести авиации Черноморского флота…»

И мы не посрамим этой чести.

Каких только задании не выполняли во время войны летчики нашего полка. Но то, что им поручалось сейчас, по ответственности, которая ложилась на плечи каждого летчика, не было сравнимо ни с чем…

В самом начале разговора командующий ВВС, оглядев всех присутствующих, строго предупредил:

— Все, что я скажу сейчас — важнейшая государственная тайна. И вы головой отвечаете за ее сохранность. Ни один человек, не привлеченный к операции, ничего не должен знать и ни о чем не догадываться…

Вступление не сулило ничего доброго.

— На днях в Крыму, в Ялте, соберется конференция глав трех союзных держав… На ней будут присутствовать Сталин, Рузвельт, Черчилль. Не нужно вам пояснять, какое значение имеет эта конференция!

Командующий с минуту помолчал.

— Не исключено, что гитлеровской разведке что-то станет известно. А от фашистов можно ждать любых пакостей. Словом, вы должны обеспечить нормальную работу Ялтинской конференции, «прикрыть» ее с воздуха. Ни один немецкий самолет не может в дни работы конференции появиться над Крымом… Задаче ясна?

Нужно ли было о чем-то спрашивать. Каждый командир отлично понимал, какая огромная ответственность ложится с этой минуты на каждого из них.

Перед тем как две эскадрильи «яков» перелетели по приказу на мыс Херсонес, чтобы прикрывать работу конференции с моря, летчики успели познакомиться со своими американскими и английскими коллегами, прибывшими на один из крымских аэродромов.

Василия Гусакова и его товарищей пригласили к зарубежным машинам.