Виктор Афанасьев - «Родного неба милый свет...»

— К портному Пфеффелю на Зацепе.

И вдруг упал на колени и жалобно попросил:

— Господин, не откажите в ходатайстве перед мастером, чтобы он принял назад свой подмастерье.

— И подлинно Вральман, — проворчал Андрей Григорьевич.

Между тем военная служба Васи шла своим чередом. В июле 1789 года Афанасий Иванович привез из Тулы приятное известие: мальчик, ничего о том и не подозревавший, прошел все положенные ему солдатские чины и произведен в прапорщики с зачислением в штат генерал-поручика Михаилы Никитича Кречетникова, тульского наместника, младшим адъютантом. Так, по обыкновению екатерининского времени, еще не научившись читать, ребенок стал офицером русской армии. Теперь, справедливо прикинул Афанасий Иванович, Васе можно и в отставку выйти — теперь он дворянин по милости не только приемного отца, но и по офицерскому своему патенту. И подал за него прошение об отставке, которое и было удовлетворено в ноябре того же года.

…Вечерами, забравшись в вольтеровское кресло [21] Вольтеровское кресло (или «волтер») — от имени английского мебельщика Уолтера, по тогдашнему русскому произношению — Вольтера. с ногами, Вася слушал музыку. Варвара Афанасьевна, приезжавшая летом из Тулы, пела, нередко — свои любимые песни Моцарта. Андрей Григорьевич играл на скрипке. Петр Николаевич Юшков — на фортепиано. Поочередно читали вслух книги. Летом 1789 года Марья Григорьевна за несколько вечеров прочла прозаическое переложение поэмы Виланда «Оберон, царь волшебников», [22] Виланд Христбф Мартин (1733–1813) — крупнейший немецкий писатель. Гете говорил, что поэма Виланда «Оберон», пока «поэзия останется поэзией… будет вызывать любовь и восхищение как шедевр поэтического искусства». В «Обероне» Виланд использовал средневековые рыцарские сказания и народно-поэтическую фантастику Германии. сделанное Василием Лёвшиным. Эта поэма, талантливое подражание «Неистовому Роланду» Ариосто, [23] Ариосто Лудовико (1474–1533) — итальянский поэт, автор эпической поэмы «Неистовый Роланд». с тех пор навсегда полюбилась Жуковскому: впоследствии он много раз перечитывал ее в оригинале и сделал несколько попыток ее перевести.

Играя в парке, он воображал себя могучим рыцарем Гюбном, который в поисках чудовищного гиппогрифа прибыл сначала в Иерусалим, а потом отправился в город Вавилон, побеждая по дороге нападавших на него магометан, великанов и чародеев. В Ливане встретил он рыцаря Шеразмина, состоявшего некогда в свите его отца, герцога Гвиенского. Шеразмин шестнадцать лет прожил в пещере среди пустыни, одетый в шкуры и вооруженный дубиной, «которой одного удара довольно было для поражения великого вола». В дальнейший путь они отправились вместе.

Вася попросил у Дементия Голембиевского старый охотничий рог и погнутый металлический бокал.

— Вот, Гюон, — говорил он Анюте Юшковой, которая временно представляла рыцаря, — прими сей рог из рук моих. От малейшего дуновения испускает он сладостные слуху звоны, и хотя бы тьмы воинов с копьями и мечами на тебя вооружились, начнут от звуку сего плясать и не перестанут до тех пор, пока без памяти не попадают… Возьми и сей сосуд: источник, наполняющий его, вовеки не иссякнет.

Марья Григорьевна, поощрявшая эти игры, сделала мальчику красный плащ и отдала ему старинную треугольную шляпу. В таком наряде и еще с палкой в руке вел он девочек через парк и, спустившись с холма, через луг — в дубовый лес, поднимавшийся на Васькову гору. Об этой горе в Мишенском рассказывали страшные легенды: будто бы здесь в пещере жил в старину могучий разбойник Васька, который грабил на дороге богатых путников. Дети лезут вверх по склону, оплетенному корнями деревьев, сквозь кусты.

Вот и таинственный темный провал, густо заросший жесткой травой и колючками. Вася с бьющимся сердцем раздвигает заросли. Девочки визжат и закрывают руками глаза. Им вспоминается из «Оберона»: «Вдруг освещает его ясный луч, исходящий из отверстия пещеры; камни, составляющие оную, в смешении с обросшим кустарником, торчащим из расселин, представляют из темноты к огню странный вид глазам его; свет, проницающий листы, являет нового роду зеленый огонь. Рыцарь наш, оживленный любопытством, соединенным с ужасом, чает увидеть тут волшебника». А ну как выскочит, вращая глазами, душегуб Васька!