Павел Федоров - Генерал Доватор (Книга 1, Глубокий рейд)

Девушки рыли могилу и тихо перешептывались.

Харитину Петровну похоронили на берегу речушки, недалеко от бани.

На рассвете, попрощавшись с Катей, Оксана ушла в расположение полков Доватора - в леса Духовщины.

Жена полковника Густава Штрумфа провела скверную ночь. Ей слышался в темноте таинственный шепот, чудились крадущиеся бородатые казаки в мохнатых шапках, с широкими кинжалами. Ее охватывал ужас. Она прислушивалась к каждому звуку, к каждому шороху. Она знала, что в доме никто не спит, все куда-то исчезли с вечера. Наконец не вытерпела позвала караульного солдата и велела ему находиться в комнате. Однако солдат вежливо объяснил, что ему приказано стоять на посту не в комнате, а на дворе. Так она и проворочалась на мягкой Клавдиной постели почти без сна всю ночь, проклиная своего брата майора Круфта, соблазнившего ее в письмах прелестями русского пейзажа и предстоящим триумфом - вступлением германских войск в Москву.

Утром Марфа Власьевна внесла в горницу кипящий, ярко начищенный самовар, тарелку вареных яиц и жареную курицу.

У Марфы Власьевны зародился нехитрый план: попросить генеральскую сродственницу за Клавдию. "Генерал должен знать, куда отправляют русских девушек, - размышляла Марфа Власьевна, - пусть хоть письмо разрешат послать... Она, немка-то, тоже женщина, может, и детей имеет. Должна понять материнское горе".

И Марфа Власьевна в простоте сердечной приступила к выполнению своего плана. Но пришел Вилли и помешал ей.

- Здравствуй, старенький бабушек! Как вы ухаживаль за фрау Хильда?

Немка, услышав голос Вилли, тотчас позвала его к себе. Денщик начал было любезное приветствие, но она оборвала его и, показав пальцем на курицу, резко сказала:

- Это я есть не буду! Они могут отравить!.. Они уходили ночью! Наверное, в лес к партизанам.

- О-о! - воскликнул Вилли.

- Вернулись только утром...

- О-о!

- Ваш часовой - болван!.. Принесите мне завтрак с кухни генерала! Хильда легла на кровать и устало закрыла глаза. Вилли на цыпочках вышел в переднюю комнату. Он строго спросил у Марфы Власьевны, куда они уходили ночью. Та ответила, что хоронили умершую старушку.

- А почему нельзя закапывать, когда день, а? - Вилли, склонив голову набок, следил за лицом Марфы Власьевны. - Хорошо! Вы мне покажет этот могиль! - раздельно проговорил Вилли и отправился к генералу.

После ухода Вилли Марфа Власьевна несколько раз подходила к двери, намереваясь зайти в горницу. За дверью было тихо, словно в могиле. Наконец "гостья" сама подала признаки жизни. Дверь открылась, и показалась жареная курица. Ее держали за крылышко пухленькие, с красными ноготками пальцы. Курица шлепнулась на пол. Затем ножка в изящной туфле выкатила табунок яиц... Рука исчезла. Дверь захлопнулась, звякнул крючок.

Когда пришла Катя, Марфа Власьевна сидела на лавке и беззвучно плакала.

- Что это, мама? - спросила Катя, указывая на валявшуюся на полу курицу и яйца.

Немного успокоившись, Марфа Власьевна рассказала Кате о провале своего плана.

- Ты хотела ее просить? - Лицо Кати покрылось красными пятнами, точно ее отхлестали по щекам. - Мама!.. Ты знаешь, мама, ведь Кланя-то наша у нее живет!..

- Бог с тобой, что ты говоришь! - Марфа Власьевна встала и вытерла передником помертвевшие губы.

- Правда, мама! Она при мне говорила по-немецки, что узнала Кланю, тебя и меня. Она боится, что мы ее зарежем или отравим... А Клавдию услали работать на ферму...

Марфа Власьевна стояла неподвижно. Слезы высохли на ее сморщенных щеках. Широко перекрестившись, она прошептала:

- Накажи, господи, лиходеев... Услышь мою молитву... Прости меня, грешную!.. Спалю, живьем спалю мерзавку проклятую!.. Помоги, господи!..

ГЛАВА 15

Луна показалась только за полночь. Она то и дело пряталась за редкими перистыми облачками. Выглянет на минуту, обольет белым светом темный ольшаник, густо растущий по берегам речушки, и тогда станет видно мост над глубоким обрывом, немецкого часового в каске. От моста серой лентой вьется грунтовой шлях. Он подымается на пригорок и обрывается у высокого белого здания школы, на краю смоленской деревни Рибшево.

Августовская ночь окутала деревню сном и умиротворяющей тишиной. Только и слышны негромкие шаги часового по деревянному настилу да лепет говорливого ручейка, омывающего под мостом серые могучие валуны...

Неподалеку от моста, в кустах, лежит Доватор. Больше получаса он наблюдает, покусывая губы, за деревней и за поведением часового. Около него прилегли разведчики Торба и Буслов, затихли.