Михаил Ширвиндт: Мемуары двоечника

— «Ну и что, что не молода, ну и что, что обжигалась? — думала Марина Сергеевна, разглядывая себя в зеркало. — А я еще ничего, даже хорошенькая!» — горланила Саша, прыгая на кровати. Потом слезала на пол и торжественно декламировала:

— «А чего это я тут сижу? Пойду-ка я куплю еще акций АО «МММ»!

(До сих пор считаю, что телевизионные ролики МММ — это рекламный олимп. Не соглашусь с теми, кто говорит, что это была халтура, сделанная «на коленке». Нет! Все эти лени голубковы, марины сергевны, все шероховатости и запритыкивания были просчитаны до мелочей. Именно эта кажущаяся простота и доходчивость клипов и сотворила чудо — в Леню Голубкова поверили миллионы соотечественников. А то, что в результате этой рекламной кампании эти миллионы людей разорились — это не вина создателей роликов, они со своей работой справились идеально.)

И вот как-то прекрасным летним утром я набираю по телефону «100», слышу отчет о курсе акций и понимаю: мои деньги удвоились! Всего-то за пару месяцев! О! «Так, — думаю я. — Сниму все вложенное, раздам долги, а остальное оставлю в игре». С этими мыслями звоню Нине в контору и говорю:

— Сегодня заеду — заберу деньги.

— Хорошо, — говорит она. — Я все подготовлю.

В ту же минуту стали звонить поставщики досок для декорации, администраторы гостиниц, актерские агенты… — ну, как всегда, обычная ежедневная катастрофа. И я впрягся, закрутился, и день покатился. Когда же я спохватился: «Ах да, МММ — было уже поздно. Я снова набрал Нине и сказал, что сегодня не успеваю:

— Ничего, — ответила она. — Заберете завтра.

Звоню на следующее утро.

— Да, да, я вас жду, — говорит Нина. Я уже собрался повесить трубку, как слышу, Нина с кем-то говорит:

— Что? Как это?! Не понимаю… Да нет, не может быть… — и, обращаясь ко мне: — Михаил, я вам перезвоню…

Отключилась. А потом появились первые новости. А потом шквал новостей. Когда я все же дозвонился до Нины, она мертвым голосом произнесла:

— Вы можете сдать свои акции по рублю за штуку. Извините.

То есть за час курс акций МММ упал в 127 раз!

То есть если бы я приехал, как и планировал, вчера, я бы получил $22 000!

То есть сегодня я могу за все акции получить 173 доллара!

Я сидел в офисе, машинально отвечал на звонки поставщиков и администраторов и думал: «Ну и что? Мир не перевернулся. Я сам во всем виноват. Я же знал, что этим все закончится. Ах, если бы я приехал вчера. Ну, ничего — прорвемся. Главное, что все здоровы!»

Но и тут я не угадал. Три дня я ходил «тревожный, но спокойный наружно» и заболел. Это было что-то вроде простуды, но с очень высокой температурой, которая с каждым днем поднималась все выше и выше. Через неделю мне было уже настолько хреново, что меня повезли в больницу. Сделали рентген — и на тебе! Двухстороннее крупозное воспаление легких! В июле, в самую жару!

В общем, антибиотики, капельницы, микстуры — ничего не помогает. Знаменитый академик Чучалин, осмотрев меня, сказал:

— У вас идеальная пневмония — пневмония бомжа, который заснул в луже и за ночь она замерзла.

Мой лечащий врач, а впоследствии подруга Надя Княжеская даже водила студентов показывать на мне хрестоматийную пневмонию.

Однажды она зашла с группой молоденьких девушек, показала на меня и спрашивает их:

— Какие признаки воспаления легких вы видите?

— Потливость, круги под глазами, белки красные, — как-то уж очень формально бубнят они, как будто им показывают картинку, а не живого (хорошо, полуживого) человека.

— А еще заострившийся нос, — пытаюсь поучаствовать в диспуте я.

Студентки даже не обернулись в мою сторону. А может быть, я ничего и не сказал… Дальше все помню смутно. Вдруг из меня полился пот, как у клоуна в цирке, струйками по голове… потом я куда-то поплыл… Потом Надя кричала на студенток:

— Быстро отсюда!

Потом мне беспрерывно меряли давление, температуру и кололи один укол за другим. Боли я не чувствовал, и это меня забавляло. Я вспомнил, как делал пластилинового ежика и втыкал в него спички, и подумал, что, наверное, выгляжу так же. Слышал какие-то непонятные термины… Удивило давление 50 на 20… А потом все. Никаких коридоров со светом я не видел. Просто открыл глаза и понял — жив. Вокруг стояли перепуганные врачи, а мне было хорошо. Впервые за две недели я испытал облегчение.

— Что это было? — прошептал я.

— Видите ли, — сказал врач, подбирая слова. — У вас очень быстро понизилась температура, и упало давление…

— Насколько понизилась?