Тамара Катаева: Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 208.

Борис только что писал о «жидове», о соседях, – Жене-нок должен быть огражден от соплеменников самым надежным образом. Но поскольку очень занятые отец и мать заниматься им не смогут, он должен иметь, конечно, свою комнату.

Пастернаку стало уже невмоготу тянуть на себе тяжелую, капризную и ленивую Женю с Жененком, и он хотел бы от них избавиться. Жененка он в 26-м году пробовал пристроить в семью Жони – сестры. Радостной, полной жизни семьи с ребенком не получалось, о нем шли какие-то «абсолютистские» разговоры о «необходимости безусловного избавленья», которые, заставляя продираться сквозь возвышенно-восторженные описания тонкости и глубины ребенка и почтительно-трусливые описания болезненности и таланта Жени, сводятся к однозначной и неприятной констатации, что Евгении Владимировне ребенок был в тягость. Он умилил бы ее только на руках у кормилицы – или во сне, как она описывает это со свойственной ей поэтичностью и чувственностью (немного слишком явно расчетливой, поскольку письмо имеет почтовый штемпель и отправляется к далекому мужу, холостые мысли которого должны иметь такой же конкретный, как на конверте, адрес). «О, если б можно было стать просто кошкой, лечь около него, отодвинуть его бочком, чтоб он со сна с закрытыми глазами потянулся к твоей груди и замурлыкал по-кошачьи сладко».

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 113.

Если сын в тягость матери – противоестественно отцу испытывать плотоядную семейственность. На этом этапе ребенок находится в юрисдикции плотской заботливости, а у мужчины этот инстинкт отсутствует. Самый любящий отец стоит рядом и смотрит глазами жены. Отцовская гордость, впрочем, может заставить посмотреть и самостоятельно. Если нет нянек и чтобы дать жене естественный отдых, муж берет на себя часть обязанностей и по уходу. Но не делит их тщательно пополам из-за ее лени и дурного нрава.

«Ревнуя к Копернику». Женя ревнует к Маяковскому – за то, что он, приехав с выступлениями в Ленинград, ходит (возможно) по Невскому и разглядывает витрины. А по городу расклеены его афиши. Женя пишет Пастернаку об этом с не пожелавшей себя сдержать откровенностью, злостью и небольшим вздохом облегчения: нашла чем ранить – отец Пастернаков, Леонид Осипович, был удачливее и успешнее сыновей. Сама Женя считает, что не имеет возможности ходить по городу, будучи связанной ребенком (который сидит с бабушкой и двумя нянями). Витрины, впрочем, Жене, вероятно, и впрямь недоступны: «Пастернак с помощью А.М., занимавшегося нумизматикой, продал золотую медаль, полученную по окончании гимназии, чтобы расплатиться за дачу в Тайцах».

ПАСТЕРНАК БЛ. Поли. собр. соч. Т. 7. Стр. 531.

(Е.Б. таких деталей семейственного быта не скрывает: ему важно вписаться в тезис Надежды Яковлевны Мандельштам о признаках истинной любви: сколько он на вас истратил?) Женя-большая пока его за это ненавидит. Маяковскому не надо ничего продавать, Лиля Брик может ходить с ним по Невскому под ручку. Женя Лурье уж не хочет быть столбовою дворянкой.

Плохо богатому (если богатство небезгранично, а сам богач скуповат, расчетлив или просто хочет знать, куда и зачем он тратит свои деньги, – и тем более если тратить он их решает не сам, а соответствующие указания даются ему новыми родственниками из семьи жены). У живущего в Германии Леонида Осиповича в только что переименованном в Ленинград Петрограде живет сестра. У этой тети Аси дочь Оля – старая дева, великий филолог, почти любовь юного Пастернака, кузина. Но Анну Осиповну больше (так говорят – «больше», хотя на самом деле, может, и немного меньше, но все-таки слегка превышающе границы, положенные истекшим после непосредственного родственного общения временем и расстояниями) заботит семья брата. Расклад в ней тете Асе ясен. Сын брата небогат (хоть и довольно успешен в не определившейся пока со статусом сфере литературы и даже – это еще чуть-чуть ненадежнее – поэзии) и женат на изящной женщине. Дочь (опять же брата) не чрезмерно хороша собой, но замужем за банкиром и человеком богатым. И вот тетя Ася, плененная стилем и явной (явленной) претензией Жени на лучшую долю, собирается писать письмо мужу дочери своего брата, мужу племянницы: он должен помочь шурину – его милой жене. «Тетя Ася была преувеличенно дурного мненья о состоянии наших финансов и о моих видах, и я только с трудом уговорил ее от писанья писем вам и зачем-то Феде».