Феликс Юсупов - Конец Распутина (воспоминания)

Перед обедом приехал Великий Князь Николай Михайлович и сообщил нам, что труп Распутина найден в проруби Петровского моста.

Вечером снова заехал генерал Максимович и на этот раз, уже от имени Государя, объявил Великому Князю, что он арестован.

Ночь мы провели беспокойно. Около трех часов нас разбудили, предупредив о появлении во дворце каких-то подозрительных личностей, пробравшихся по черному ходу. Служащим они объяснили, что посланы охранять дворец, но в виду того, что у этой «охраны» не оказалось никаких документов, ее выгнали вон, а у всех входов и выходов поставили служащих дворца.

20-го днем, к чаю, опять собрались почти все члены Императорского Дома.

Они снова обсуждали арест Великого Князя Димитрия Павловича, на этот раз уже официально утвержденный приказом Государя. Никто из них не мог примириться с фактом ареста члена Императорской Фамилии. Они рассматривали его, как событие государственной важности, заслуживающее наибольшего внимания. Никто не думал о том, что были вопросы более серьезные, что от тех или иных действий Государя в эти дни зависит судьба страны, судьба Престола и Династии, наконец, исход войны, которая не могла закончиться победой без полного единения между Верховной властью и народом.

Конец Распутина выдвигал сам собой вопрос и о конце распутинства, о новом курсе всей политики, которая теперь или никогда должна была освободиться от паутины преступных интриг.

После отъезда членов Императорского Дома пришел генерал Лайминг, бывший воспитатель Великого Князя Димитрия Павловича, который жил во дворце и часто нас навещал. Он нам рассказал подробности извлечения трупа Распутина из реки.

Следствие по делу исчезновения Распутина поручено было вести начальнику Охранного Отделения, полковнику Глобачеву. Этот последний сообщил прокурору Петроградской Судебной Палаты о том, что, в результате розысков, была найдена на Петровском мосту «калоша № 11 черного цвета, покрытая пятнами свежей крови». Калоша эта была доставлена на квартиру Распутина, где домашние признали ее принадлежащей убитому. Кроме того, снег, покрывавший мост, весь был исчерчен следами ног и автомобильных шин, причем следы автомобиля близко подходили к самым перилам моста.

Таким образом, по мнению полковника Глобачева, нить к раскрытию убийства следовало искать не на Мойке в доме № 94, а на противоположном конце города, то есть на Петровском мосту.

После этого доклада начались дальнейшие розыски, и был произведен осмотр Петровского моста. Туда прибыли все высшие представители административного и судебного мира.

Достаточно назвать должности, которые они занимали, чтобы стало ясно, какое значение имел Распутин, какой «государственной катастрофой» являлась в глазах правительства и Верховной власти его смерть.

При осмотре моста присутствовали, как гласит отчет по делу об убийстве Распутина, – «высшие чины Министерства Юстиции с министром во главе, прокурор Петроградской Судебной Палаты, товарищ прокурора, судебный следователь по особо важным делам и представитель Министерства Внутренних Дел...»

Все эти важные чины государства с напряженным вниманием и огромным служебным усердием старались разобраться в загадочном для них событии.

Допрашивали постового городового, сторожей расположенной неподалеку пивной, сторожей убежища Императорского Театрального Общества для престарелых артистов... Допрос этот никаких результатов не дал. Тогда был сделан новый осмотр моста, самый тщательный. Следственные власти на этот раз нашли новое доказательство убийства – обрывки рогожи со следами крови. Затем их внимание было привлечено еще и следующим обстоятельством: в одном месте на перилах моста снег оказался сброшен и получилось впечатление, как будто на этих перилах лежал какой-то предмет. Это еще больше склоняло следователей думать, что убийство Распутина произошло именно здесь, на Петровском мосту в глухой части города, на самой его окраине, а не в другом месте и, конечно, не на Мойке, которая находится на противоположной стороне Петербурга.

Два основания заставляли следственную власть отстаивать такое предположение.

Во-первых, им казалось, что перевозка трупа должна была бы оставить где-нибудь на улицах следы крови. Между тем, весь город был осмотрен, а кровавых пятен нигде не нашли.

Во-вторых, вызывала подозрение находка калоши убитого: было трудно предположить, чтобы труп, перед тем как его увезти с места преступления, одевали так старательно, что не забыли даже и высокие зимние калоши.