Сергей Голубов - Снимем, товарищи, шапки!

– Черльт возьми! – сказал он, пытаясь выдернуть палец из зажавшей его дверцы.

Карбышев и Мирополов побледнели одновременно и одинаково сильно. Кто-то – не Мирополов – закричал:

– Фельдшера!

Но дверь распахнул все-таки Мирополов – он это очень хорошо помнил. Кровь из пальца лилась густой горячей струей. Мирополов схватился за голову. Карбышев вырвал из кармана носовой платок и замотал палец. Его взгляд уперся в отчаянную физиономию Мирополова, скользнул по его поднятым кверху рукам и остановился на могучей бороде.

Карбышев улыбнулся:

– Перестаньте нервничать, товарищ комбат! Мне больно, а не вам. Что? Не можете?

Мирополов простонал:

– Н-не могу!

Улыбка сбежала с лица Карбышева.

– Тогда я вам приказываю немедленно прекратить это безобразие!

Мир становился похожим на котел. Под котлом пылало пламя. Внутри что-то кипело с неистовым напряжением. Плохо привинченная к котлу крышка судорожно дрожала. Международный империализм подкармливал из рук военного зверя германской фашистской агрессии. Воинствующие политиканы, уцепившись за власть, дружно взламывали фронт миролюбивых государств. Самураи на Хасане и Халхин-Голе пробовали силы в прямой борьбе.

………………………………………………………

За окном шумел май, и ветер бросал в комнату теплые запахи обласканной солнцем счастливой земли. Деревья звенели листвой, пели тонкие девичьи голоса – чудо весны совершалось за окном комнаты. Совершалось оно и внутри Карбышева.

Чуть-чуть пошевеливая губами, старательно вчитывался он в лежавшую перед ним бумагу. Ровный почерк покрывал прямыми строками обе стороны листа.

«Переход к коммунизму требует от всех трудящихся нашего великого Советского Союза настойчивого овладения большевизмом…

Участвуя своей ответственной работой преподавателя по подготовке высококвалифицированных кадров нашей Рабоче-Крестьянской Красной Армии вместе со всей страной в построении коммунизма, я хочу быть ближе к великой Коммунистической партии большевиков и прошу партийную организацию принять меня в кандидаты ВКП(б).

Обязуюсь настойчиво и систематически работать над изучением большевизма, над освоением великого учения марксизма-ленинизма, активно участвовать в общественной и партийной работе, образцово соблюдать трудовую дисциплину, быть бдительным и всемерно бороться с изменниками нашей Родины и врагами народа… Комдив Карбышев».

Когда же окончательно созрело это решение комдива Карбышева? Ведь не пятнадцать же лет назад? И не сегодня, двенадцатого мая…

Конечно. Оно созревало постепенно, по мере того как он завоевывал доверие партии. Партия ему доверяет, а это и значит: коммунист. Были годы проверки, самопроверки. Отходили в прошлое неустойчивость политической мысли, боязнь упреков в карьеризме. Все отчетливее ощущалась трудность работы без партийного контроля, без партийной помощи.

«Дочь – член партии, а я – нет. Вдруг когда-нибудь придет в голову Елены: «А странную все-таки жизнь прожил отец! Как будто и с партией, а не в партии…» Нельзя, чтобы дочь так думала, никак нельзя. Как я хочу видеть своих детей комсомольцами и коммунистами, так и они вправе желать, чтобы давнишние мои убеждения были наконец признаны действительно «моими». Подступала старость, и вместе с ней созревало решение…

Карбышев мысленно говорил очень важные, совершенно правдивые, все объясняющие собой вещи. Мог бы он к ним прибавить и еще одну. Она-то, собственно, и привела его сегодня к написанию заявления. Привела и вложила нынче перо в его руку. И, словно отвечая кому-то на еще не заданный никем вопрос, он громко сказал:

– Итак: почему же все-таки именно теперь вступаю я в партию? Очень просто. Время тяжкое. Будет еще тяжелей. И, шагая через высокий порог, я хочу пережить это грозное время вместе с партией, а если нужно будет, то и умереть за партию в ее рядах.

Действительно, время становилось все тяжелей. Громадная война заливала почти всю Европу. В начале апреля гитлеровские войска приступили к захвату Дании и Норвегии. Через месяц вторглись в Бельгию, Голландию и Люксембург. Около тридцати германских дивизий сосредоточилось против слабейшего, Саарского, участка линии Мажино. Затем немецкие моточасти вышли к Па-де-Кале. Открылось наступление на реке Сомме, и начались бои за Париж. Гитлеровские генералы повели атаки на Саарский участок линии Мажино. Французские армии отходили сперва на рубеж Верден – Марна – Сена, а оттуда и дальше, обнажая левый фланг и тыл знаменитого Лотарингского укрепленного района. Пятнадцатого июня пал Верден. На следующий день Рейно ушел в отставку – "мавр сделал свое дело», – и преступный карлик Петэн принялся формировать кабинет поголовной измены. Английские войска уходили из Нормандии. Понадобилось всего четыре дня, чтобы сдались Орлеан, Лион, Брест и Нант. Двадцать второго в Компьенском лесу под Парижем было подписано перемирие. «Что же должно за этим последовать?» – думал весь мир.