Герман Нагаев - Русские оружейники

Замечательные автоматы ППС были достойно оценены воинами и правительством – изобретение Алексея Ивановича Судаева отмечено Государственной премией.

Шпагин, познакомившись с Судаевым на испытаниях, одним из первых оценил его талантливое изобретение и от души поздравил молодого конструктора с большим успехом.

Советские конструкторы меньше всего думали о личных успехах, о славе и наградах. Их мысли и чувства сводились к тому, чтобы вооружить армию самым лучшим оружием. А кто его сумеет создать – сам конструктор, или его ученики, или товарищи по работе, – это было не суть важно.

Перед Дегтяревым была поставлена задача создать легкий, надежный, дешевый и простой в производстве станковый пулемет, который бы заменил громоздкий «максим». Эту задачу блестяще выполнил ученик Дегтярева и друг Шпагина слесарь Горюнов. И Дегтярев радовался этой победе своего ученика, как он радовался победе Шпагина или победе Симонова, создавшего одновременно с ним противотанковое ружье. Он радовался успехам своих друзей не меньше, чем своим собственным. Такое же чувство испытывал и Шпагин. Эта черта не присуща изобретателям Запада , где все построено на конкуренции и наживе.

Шпагин был горд тем, что его автомат продолжал надежно служить советским воинам и производство его не было прекращено. В годы войны на вооружение армии было принято еще одно изобретение Шпагина – ракетный пистолет. За все это конструктор был награжден вторым орденом Ленина и орденом Суворова II степени.

Как-то весенним утром, когда Шпагин сидел в рабочем кабинете, позвонили из проходной.

– Георгий Семенович, вас спрашивает какая-то женщина. Говорит, что она бывшая партизанка и хочет поговорить лично с вами.

Шпагин велел проверить документы и проводить партизанку к нему.

Скоро в кабинет вошла молодая красивая женщина, И хотя она была одета очень просто: в ситцевое платьице, выгоревшую жакетку и сильно поношенные туфли, – на нее нельзя было не обратить внимания. Темноволосая и чернобровая, со смелым взглядом больших карих глаз, она чем-то походила на цыганку.

– Я к вам с поклоном от деда моего Никанора Ильича, – заговорила женщина твердым звонким голосом. – Вместе партизанили на Смоленщине. Я его внучка, Настасья.

Шпагин усадил гостью на диван, велел принести чаю.

– Вы что, живете здесь?

– Нет, я приехала за ребенком. Сын у меня тут с родителями.

– Как же он попал сюда?

– Обыкновенно… Мы жили в Туле. Муж работал на оружейном. Перед войной я поехала навестить бабушку, в деревню на Смоленщину, а сына привезла к родителям в Энск.

– Понимаю, в деревне вас и застала война!

– Да, бабушка тяжело заболела, я не могла ее бросить. А когда она умерла, уж ехать было поздно. Остались мы с дедом вдвоем. А дед знаете какой? Мои, говорит, предки еще при Наполеоне партизанили, пойдем и мы в партизаны. Вы же помните, какой он? На цепь посади – и с цепи уйдет.

Шпагин попытался припомнить деда, но безуспешно.

– Ну вот, пошли мы в партизаны, стали жить в лесу. Дед в то время еще крепкий был. Учил, как строить землянки. Оборудовал кузницу в лесу. И лошадей ковал, и оружие чинил, и разную посуду делал из жести… Я первое время кашу варила, а потом надоело – партизанить пошла. Дед не пускал сначала, даже оглупить грозился. Ну да спасибо командиру – уговорил его.

Шпагин снова стал припоминать деда, перебирая в памяти разные встречи со стариками, и опять ничего не мог вспомнить.

– Подождите, – наконец прервал он рассказчицу, – да кто же все-таки ваш дед?

– А вы… разве забыли? Он говорит, что вы его хорошо помните.

Шпагин пожал плечами:

– Ладно, рассказывайте дальше.

– Вначале нас было мало: человек тридцать, это и с бабами, и с детьми. Потом стали подходить мужики из других деревень, бойцы, что выходили из окружения. Отряд вырос человек до трехсот, а потом и того более. Действовали мы по тылам небольшими группами. Взрывали мосты, сжигали склады, уничтожали транспорты и живую силу. О нас прослышали в Москве: стали сбрасывать снаряжение, оружие, патроны.

Раз, помнится, сбросили несколько ваших автоматов и три ящика с патронами. Дед у нас был за заведующего оружием, как опытный мастер. Он осмотрел автоматы и говорит: «Доброе оружие и больно способное для партизан, просто по устройству». Если, говорит, всех мастеров из отряда собрать, мы бы его сами могли изготавливать в эмтээсовских мастерских. Весь бы отряд вооружили автоматами. Запасных частей от покореженных автоматов много, а собрать да ложу сделать – не трудно.